Спорьте фильмами, господа!

Минифестивали VideoARTuz в Музее кино

Девятый фестиваль

... состоялся 15 июня 2008 года. И был интереснее предыдущего.

Перед фестивалем

М.С.: Какими принципами Вы руководствуетесь при отборе фильмов для фестиваля?

Олег Карпов: Как можно меньше отбирать. Особенно, если это у автора первая работа. Чтобы человек просто посмотрел и как-то скорректировал свое ощущение с ощущением людей, которые смотрят его фильм. Такая корректировка всегда происходит. Но, конечно, совсем беспомощные работы мы не показываем, чтобы не травмировать ни автора, ни зрителя.

М.С.: А как часто попадаются работы низкого качества?

О.К.: Случаются, хотя и не очень часто. Причем бывает, что автор приносит несколько работ и тогда просто берешь лучшую.

М.С.: Насколько полезно для автора демонстрировать не очень зрелую свою работу?

О.К.: На самом деле, потенциал автора всегда виден и можно решить, что для него полезно. Хотя часто бывает, что человеку хочется просто быть в этой среде. Кстати, и это иногда приводит к довольно интересным результатам, и не только в видеоарте.

М.С.: Вы были на лекциях Виктора Мизиано. Он с самого начала предупредил, что не является специалистом по видеоарту, но все же через его руки проходит очень много видеоматериала, и ему есть что сказать по этому поводу. И он говорил с некой социологической точки зрения, в частности, об акционизме в 90-х годах и об актуальности темы сообщества 2000-х на московской художественной сцене. А если посмотреть с подобной "социологической" точки зрения на наш видеоарт, что бы мы увидели, как Вам кажется?

О.К.: Когда мы с Алексеем Улько просматривали фильмы, которые сегодня будут на фестивале, то пришли к выводу, что все они в той или иной степени протестные. О них никак нельзя сказать, что они представляют собой чистое искусство. Это первое. Во-вторых, как и в российском, в видеоарте Узбекистана также становится актуальной тема сообщества. И даже намечается некий общий стиль. Это заметно по своеобразной перекличке работ разных художников, по образам, переходящим из одного фильма в другой. Причем перекличка эта - очень часто на подсознательном уровне.

Так что определенная видеоартистическая среда формируется и у нас. Пару лет назад здешний видеоарт представляли лишь несколько человек, причем находившихся друг к другу в жесткой конфронтации. А сейчас тех видеоартистов, собственно, и не видно, они выпали из этой среды. Потому что нельзя делать один фильм раз в год и при этом находиться "в обойме". Видеоарт - не баловство. Им нельзя заниматься лишь ради возможности куда-то поехать или заработать какие-то деньги. Эти стимулы, в общем-то, - посторонние в искусстве, никак не первостепенные.

М.С.: Сначала задам этот вопрос самому Карпову, а потом - другим. Можно ли сегодня говорить о некой Карповской школе видеоарта в Ташкенте?

О.К.: (смеется) Ну, я вижу немало общего между своими работами и работами, в которых я принимал какое-то участие, например, монтируя их. Много точек соприкосновения, самого общего характера, с работами той же Батиной - в сфере идей, например, которые она стала развивать дальше сама. И если в первом своем фильме она была менее самостоятельна, то о втором уже этого не скажешь. Но я бы даже сказал, что здесь больше не моей заслуги, а Алексея Улько. Его влияние заметно и на Сашу Батину, и на Сухроба Назимова, и на других. Хотя и мое влияние, наверное, есть тоже...

Но ближе всего мы стоим с вполне самостоятельным Юрой Усеиновым, которого в видеоарте интересуют те же вещи, что и меня. Я имею в виду какое-то наблюдение, которое потом концептуально немножко вывернуто, как бы деконструировано. Такое деконструированно-документальное кино. Оно вроде бы и документальное, да не совсем. Или совсем не... Подобно тому, что делал Дебежев, из документального устраивая нечто совершенно фантастическое.

М.С.: Помнится, в Музее показывали фильм о первом советском космонавте, якобы запущенном на Луну еще в тридцатые годы. Впечатление было, что перед нами кинохроника тех лет, настоящие документальные материалы. Вы о такой "фантастике" говорите?

О.К.: Да, да, отношение похожее. Хотя там наоборот, авторы брали не документальные материалы, а снимали под документальное кино...

Близкий подход к видеоарту и у Димы Ахунбабаева. Наверное, его манера самая похожая на нашу с Умидой Ахмедовой. Хотя он это выбрал совершенно без нашего вмешательства.

М.С.: Так можно ли говорить, что для многих участников фестивалей, особенно для молодых авторов, видеоарт Карповых служит образцом? И что они стараются следовать вашим с Умидой художественным принципам?

О.К.: На самом деле - нет, вряд ли. У многих, даже молодых, свои принципы уже имеются. Например, Барковский идет своим путем, Соколовская - тоже... Их интересуют совершенно другие вещи в видеоарте. Даже если у Саши Барковского есть что-то, снятое вместе с Умидой, это не отразилось на его манере...

Так что, наверное, нельзя говорить о какой-то школе Карповых. Скорее, есть общее отношение к самому предмету видеоарта. Наше дело - это не школа в понимании, допустим, Александра Николаева, который сейчас обучает видеоартистов в рамках проекта "Медиалаборатория". На мой взгляд, такая школа, в первую очередь, разновидность бизнеса. Потому что все в ней выстроено как бизнес. А подход к обучению наших авторов виден наглядно на фестивалях. Его, наверное, можно назвать "провоцирующим". Потому что момент хорошей провокации всегда плодотворен для творческого процесса.

* * *

Перед началом показа фильмов многие из присутствующих с интересом просмотрели экспозицию работ молодого фотохудожника Виталия Мордовина в фойе Музея.

Просмотр фильмов

Купание коня (Сид Янышев)

Хотя автор и не новичок в видеоарте, в фестивалях Музея Кино он со своей работой участвует впервые. И по словам Олега Карпова, с такой работой можно начинать что угодно, не только этот фестиваль.

Название дано на красном фоне, отсылая нас к известной картине Петрова-Водкина "Купание красного коня" с ее революционным пафосом. Возможно, по контрасту с этим пафосом и снята сценка освящения "нового транспортного средства". Сценка действительно хороша. Хотя и напоминает антирелигиозный агитпроп времен того же Петрова-Водкина - подачей священника, который отбубнил молитву с бумажки и елейно наставляет заказчика: "С молитвой чтобы ездили и иконочка чтобы была", но тут же грубо: "Перебьёшься", - обрывает халявщика, наверное, норовящего попасть бесплатно под благословение.

Планета обезьян (Дмитрий Донской)

Так по-домашнему издевательски - о планете, где мы обитаем. Где в ходу двусмысленные (и" против", и "за") плакатики и песенки на тему "алкоголя" и недвусмысленные бомжи, как мухи размножающиеся от такой жизни на мусорках. Автор начал рассказ с ташкентского Чиланзара, но планета - шире. Так что ничто обезьянье всем нам не чуждо. И черное на желтом, может быть, - траурная ленточка по человеку, которого мы в себе теряем...

S.T.A.L.K.E.R. (Сергей Кримель)

Сталкера, как в "Тысяче и одной ночи", среди опасностей в Зоне спасает и уносит к солнцу сказочная птица. Те из зрителей, кто любит компьютерную графику, высоко оценили дебют Сергея, приравняв сделанную им в трехмерном пространстве работу к созданию полноценной компьютерной игры. Надо отдать должное - три месяца работал человек, моделируя (пусть пока и не слишком художественно, но технически - здорово) то, что другие, "не парясь", быстренько снимают камерой.

Железная дорога (Андрей Кудряшов)

Многие видеоартисты, не только узбекистанские, любят снимать железную дорогу. Эту работу можно прочесть так: дорога испокон веку одним дает добраться до места, другим - от путников прокормиться. Есть и другой вариант прочтения: мононациональный поезд (с проводниками, торговцами, "святыми" людьми и "простым" народом) ушел, а тетя Люба в придорожной пыли ждет поезда в другую сторону. Насчет увиденных кем-то вдалеке пяти рек в Царстве мертвых и достигнутой мужчиной и женщиной еще одной, шестой (может быть, именно этой самой железной дороги как реки жизни) - вот вам еще одно прочтение. Словом, "ко мне постучала судьба, а чья не пойму". Органичны и съемка, и звуки, и атмосфера в этом фильме, при любом прочтении - всё на месте.

Одна зрительница сказала: "Когда мне будет очень хорошо, я, наверное, посмотрю этот фильм Кудряшова. И когда мне будет очень плохо - я посмотрю этот фильм Кудряшова". Кино как важнейшее из лекарств...

Morning blues (Евгений Маслов)

Смотреть и слушать... Будто воспоминания о дорогих местах и лицах - вспыхивают, согревая, и стираются, тают... Сдержанный и тонкий клип зрелого художника со своим стилем и хорошим вкусом, хотя на фестивале Евгений представил свою работу впервые.

Водобоязнь (Умида Ахмедова, Олег Карпов)

Щемяще накладывается на летнее солнце, долгое беззаботное купание узбекских мальчишек в их родном Ляби-хаузе - и звуки, похожие на выстрелы, и вой вьюги, и давний романс Вертинского: "Я не знаю, зачем и кому это нужно, кто послал их на смерть недрожащей рукой...". Это про мальчиков любой страны и во все времена. Не вставать бы на колени - после, а поберечь их - до.

Depublik identification (Аркадий Кабулов)

Снова "осознание распада общества", скучающего на заседаниях, остервенелого в драках. Золотой голос Армстронга, дорогие аксессуары "только для настоящих мужчин" и везде - слово "Вау". Ряды вещей. А в результате - ряды масок. Перед нами уличная "история о тысячах людей", где на скамейке мы наблюдаем некое мерцание (отчуждение- притяжение) жизни, в которой действуют все больше уже не люди, а лишь улыбающиеся маски.

Нога судьбы (Аскар Урманов)

"Студия Тупратиконс" назвала этот фильм документальным, подчеркивая, что все происходящее на экране - не постановка. С комичным энтузиазмом хлещет прутиком и топчет мальчонка валяющийся на дороге "халтурный" портрет классика узбекской литературы Алишера Навои. Под советскую песню "Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко".

Мне показалось, что пацан-иконоборец, постоянно оборачиваясь на оператора за моральной поддержкой, все же ее получал сполна, так что невольная "постановка" была. Зато зрителя забавник-автор после "ниспровержения идола" оставляет наедине с белым экраном. Пусть тот "почешет затылок". И, может быть, по-своему продолжит эту тему?

По-моему, завершающие слова, исполняемые скучным бардовским манером, инородны и заметно сужают смысл этой, на самом деле оригинальной, работы.

Удар солнца (Сухроб Назимов)

Остроумная и ёмкая пародия на японские фильмы-притчи с обилием струящейся воды, "вкусных" кадров, тайных и явных знаков. Чего стоит хотя бы симпатичный рефрен-календарь, где иероглифами каллиграфически прописывается каждый день недели. Общая тональность фильма и каждого кадра в отдельности - светлая, жизнерадостная, несмотря на сюжетные страсти. И музыка - разная (от хмельной расейской до любовной восточной песни) и колоритная. И титры здорово исполнены. Автор талантливо собрал в органичное целое столько всего, что очевидно, Сухроб - последовательный продолжатель выразительности и "галерейности" ансамбля "Омнибус"...

Memento mori (Александра Аносова)

Два молодца лихо прокатывают по ухабам барышню в современной колеснице. А кому-то положено за них тревожиться. Возможно, это его ноги, в колючках и пыли. А тут еще и кладбище неподалеку - вон его ворота, напоминают о смерти.

Мне почему-то в фильмах Александры досаждает некое позерство и игра в многозначительность. И отвлекает "бодрый" дух рекламы.

Голод (Дмитрий Донской)

Дмитрий, на мой взгляд, своеобразный ироничный архивариус, все время возвращающий нас к тематике советских времен. В этом и сила и слабость его работ. Сила - потому, что он "в материале ", но умеет снимать не только "по-советски". Слабость - потому что темы эти давно заштампованы: и голод одних на фоне сытости других, и смехотворность плакатной борьбы с алкоголизмом... В сегодняшней работе обыгрывается известная еще со сталинских времен "Книга о здоровой и вкусной пище" с ее лицемерной заботой о здоровье советского народа, того, что пока не в ГУЛАГе. Но автору удается расставаться с прошлым, посмеиваясь. И даже с песней.

Good morning, Great Moloch (Иван Маслов)

Работа активно заряжена идеологически. Перед зрителем - лаконичное исследование до сих пор актуальной темы. На экране сверху изображен работающий Вождь, а внизу - Красная площадь, где под собачий лай громкоговорителей со здравицами в адрес Вождя и партии ждут своей участи бараны, выстроившиеся стройными рядами. И эти шеренги постепенно заливаются кровавым цветом. "С добрым утром, милый город, сердце Родины моей", - кто-то пел так. А кто-то иначе: "Мне на плечи бросается век-волкодав. но не волк я по крови своей..."

Вот мнение о фильме самого автора: "Я метафорично олицетворяю Сталина с богом Молохом, пожирающим людей. Не буду рассуждать, хорошо ли это, плохо ли - уничтожать людей, или заставлять их работать и т.д. Но ведь так называемые "простые граждане" (и я - один из этих баранов на экране) не в состоянии управлять государством. Им могут управлять лишь божества, которые спускаются свыше. А мы со своими овечьими мозгами не понимаем, что не в одном Сталине дело, он просто аккумулировал в себе эту божественную энергию".

Цветы зла (Алексей Улько)

В этой очередной "видео-инвентаризации" (на этот раз живописных работ "раннего Улько" и его друга) - больше тепла и гармонии, чем в "алгебре" многих фильмов Алексея.

Отличные тексты у песен ("Воплей Видоплясова" и Мамонова). Перевод с украинского (автор, по-моему, Олег Квитка) звучит примерно так: "Что было прошлым, не станет будущим. Еще вчера живое, сегодня похоронено. То, о чем когда-то мечталось, останется мечтами. Книзу клонится трава. Многое растоптано, украдено, сгублено. Боже-заступник, что ж такое делается, овцы поедены, волки разбежались. Ветер трогает травы, травы, травы..."

Не могу не процитировать и текст второй песни, Петра Мамонова (уж больно хорош!):"У меня с веточек попадали все слова, только точки. Только точки и многоточия. Редко служебное "да", чаще - "нет". Как биться сердцу? На березе листья: желтый, бледный, бледно-желтый цвет-свет-цвет. Я вас на ладонь - я советую все отдать. Будущий год, на второй год, второй год, будущий год. Своих привычек затверделые темы, две-три улыбки, порыжелость и жухлость - я советую все отдать, на второй год, второй березе... Затверделые темы две-три штуки, редко--редко служебное "да", чаще -"нет". Все отдать - на будущий год, бледно-желтый, желтый и бледный, порыжелый и жухлый, свои привычки, будущий год, и тот год, и еще один, и следующий год. Я вас, я советую все отдать- свои привычки. Удивишься и смело встанешь и крикнешь: я - это не я. Как пусто ... 5 раз подумать: за нами идет молодежь, идет поколение, которое нас сметет, поэтому я советую все отдать. Но мне кажется, что я тоже, вообще-то... а иногда это -вообще, что я, кажется..., что и вообще я... Если день прошел, то и хватит, какие там концы, какие начала. Все отдать - раз... И смотри в окно ... Пойдем скорей на улицу... На будущий год, на второй год... Молодой, молодой..."

Такие вот цветы зла сегодня. Для меня ролик перекликается с "Блюзом" Евгения Маслова, возможно, по ощущению горечи. Как и с работой Маслова-младшего : овцы поедены, волки разбежались.

Вечности заложники-2 (Умида Ахмедова, Олег Карпов, Артем Ким)

22 минуты зрители (правда, сидя в теплом зале) терпеливо делили с постовым милиционером часть его молчаливого морозного дежурства на одной из ташкентских улиц. И, на мой взгляд, естественным толкователем всего, что происходило на душе у постового, стала музыка Артема Кима. С ее россыпью звуков, подобной "обрывам" терпения, и прорастанием новых сил терпеть (ведь есть же ради чего!). Насыщенный, энергичный звукоряд то напоминал какое-то нетерпеливое повизгивание, то куда-то зовущие звонки, то скрипучий росчерк пера начальства, то болтовню подружки, то дробь барабана, то приближенье поезда и щебет птиц. Эта служба, конечно же, и опасна и трудна и, бывает, заканчивается скорбным: "сегодня утром после непродолжительной болезни в результате острого сердечного кризиса...", но нередко заслуживает и чьи-то "бурные аплодисменты".

 

Беседы с авторами в кулуарах

М.С.: На Ваш взгляд, Андрей, 9-й фестиваль получился интереснее предыдущего?

Андрей Кудряшов: Мне кажется, что сегодня просто исключительный случай - показаны лучшие фильмы. Все подготовились. Невозможно даже при желании к кому-то придраться. И самого желания придраться не возникает. Ведь говорили: "застой, кризис в этом жанре", да? Так вот, сейчас впечатление, что произошел некий прорыв. Насколько он далеко пойдет, этот прорыв, будет видно уже потом, на следующем фестивале. Но сегодня я в восторге, потому что хотя бы один хороший фильм уже показали.

М.С.: И вопрос относительно освещения видеофестивалей непрофессионалами. Поскольку искусствоведы пока обходят фестивальные фильмы вниманием, стоит ли дилетантам этим заниматься?

А.К.: Обязательно нужно этим заниматься. Неважно, специалист ты или нет. Дело в том, что искусство всегда нуждается в критике, в анализе. Когда искусство вас трогает, когда вы неравнодушны, анализ получится. А когда не нравится, то, в крайнем случае, будет репортаж о событии, что тоже неплохо.

При отсутствии критики и нуждаясь в ней, авторы сами начинают анализировать работы друг друга. Но что бы там ни говорили про самодостаточность искусства, особенно постмодернистского, взгляд извне нужен. Ведь все-таки художник творит для людей. И он хочет видеть их реакцию, знать их оценку, их мысли по поводу своих работ. Поэтому критика нужна - и чем больше, тем лучше. Нужно хотя бы мнение о том, что вас не оставляет равнодушным. Не обязательно писать только положительно. Можно анализировать и почему фильм раздражает. Отрицательной критики не надо бояться, потому что у работы всегда есть масса защитников. Попробуйте-ка меня тронуть или, тем более, Барковского - увидите, сколько их, защитников, сразу восстанет. Но мнение человека, который сам в этом процессе не участвует, очень интересно и важно. Потому что хочется же понравиться именно вам, зрителям, а не своему коллеге.

Критик уже как бы третья сторона, он посредник между автором и зрителем. Защищая как интересы автора перед зрителем, так и зрителя перед автором. И это очень хорошо.

Пусть пока критикам мы не интересны и они не хотят вдумываться в то, что мы делаем. Но уверен, что и профессиональная критика на наши фильмы будет. Если не сейчас, то позднее, если прорыв дальше углубится.

Здесь пути неисповедимы, в этом есть своя внутренняя динамика. Олег Карпов на самом деле задал просто спортивный темп проведения фестивалей. В этом есть и минус и большой плюс. Потому что даже если кто-то из авторов и выполняет работу, лишь бы выполнить, то работа-то идет. Это дисциплинирует. И смотришь: провал- провал, а потом -раз! - и прорыв.

М.С.: Каким Вам представляется будущее этого фестиваля?

А.К.: У видеоарта здесь очень яркое будущее, по простой причине - нет свободы слова. И для человека сейчас это единственное место, где есть ...

М.С.: ... свобода образа?

А.К.: ... и где говорят, пусть и эзоповым языком, но на те темы, которые человека волнуют. Чего он не может себе позволить в других местах. Там говорят о многом другом, но нам это не интересно. Раньше таким местом был "Ильхом", а теперь людям интересно вот здесь.

М.С.: Вы заметили, что и ильхомовцы здесь появляются все чаще?

А.К.: Правильно. А разве при Вайле они бы сюда пришли? Им было достаточно "Ильхома".

М.С.: Скажите, справедливо ли уже говорить о существовании Карповской школы видеоарта?

А.К.: Школы пока нет и рано сейчас делать серьезные заявления о ее существовании. Но эта школа находится в процессе становления. А что касается профессионализма и дилетантизма, я думаю, нужно всегда делать поправку на место и время. Потому что в Москве, даже в Алматы или в Бишкеке - на "Безбашенных", например, никто смотреть не будет, они не нужны там. А здесь они создали очень нужный резонанс, некую раскачку.

Один мой знакомый, когда я его зову снимать видео, начинает отнекиваться: "У меня же нет камеры, и финансов - тоже. Я не могу сделать как положено". Тогда я ему говорю: "Это неважно, иди - в этом месте важны идеи". Кто-то приходит и блистает своим дилетантизмом, видя, что это находит эмоциональный отклик у людей. И более профессиональные видеоартисты, которых что-то сдерживало - нет бюджета, нет камеры, думают: "Господи, да если эти пацаны, типа "Безбашенных" идут и делают что хотят, то почему я не могу?" Я не идеализирую свой вклад в видеоискусство, но что-то свое все-таки я внесу. И это очень важно. Искусство всегда феноменально, оно имеет прямое отношение к месту и времени.

Этот разговор состоялся на 9 фестивале во время перерыва. Однако после просмотра фильма Карпова и Ахмедовой "Вечности заложники-2" Андрей Кудряшов сделал поправку в своем мнении о карповской школе:

"Посмотрев этот фильм, я передумал - школа Карпова не находится в процессе становления, она - уже существует. По внутреннему пафосу этот фильм вполне сравним разве что только с фильмами Ивана Маслова. Язык у них - совершенно разный, а текст - абсолютно одинаковый.

Суть этой школы, может быть, в том, чтобы посягать на предельные смыслы с помощью подручных (какие найдутся) выразительных средств".

* * *

М.С.: Только что Андрей Кудряшов признал, что карповская школа видеоарта все-таки существует. А как Вам кажется, есть ли такая школа?

Дмитрий Донской: Школа видеоарта, школа Карпова? Мне, человеку, вообще далекому от видеоарта, рассуждать о школе? Хотя... Что такое школа - это определенный стиль и распространение этого стиля, какое-то его влияние. Если, к примеру, у человека есть какой-то свой стиль, и он его целенаправленно передает, а этот стиль кем-то воспринимается, то, думаю, можно говорить о школе. Я не искусствовед, но, по-моему, у Карпова именно такая школа. Это заметно. Он многим молодым помогает и в монтаже, и во всем остальном. И его фильмы узнаваемы.

М.С.: И кто-то воспринимает этот стиль Карпова?

Д.Д.: Безусловно. К примеру, титры "Noname studio", студии Карпова, я вижу во многих работах. Уверен, без принятия его стиля никто не пользовался бы услугами этой студии. Так что, мне кажется, его школа все-таки существует. А уж как на самом деле, это пусть искусствоведы решают. Мне трудно судить, надо ли вести речь об уровне этой школы или нет, да и имею ли именно я право говорить об уровнях работ, когда у меня самого… уровень вообще нулевой.

М.С.: А почему Вы приходите в Музей кино?

Д.Д.: Мне интересно. Тут для меня много нового. Хотя я, как говорится, уже человек в возрасте, но не лишен "жажды познания". И здесь я открываю новые для себя истины.

М.С.: Потому что здесь хозяйничают молодые?

Д.Д.: И молодые, и интересные. Мы вот с Женей Масловым недавно рассуждали об этом и видим, что молодые имеют своё и не свойственное нам мировоззрение. Многое из их воззрений мы как-то не принимаем. Но понять хотим. Вот это стремление понять мы осознаем ясно, потому - мы здесь. Это он меня сюда притащил. (Смеется, указывая на Евгения Маслова).

М.С.: А Евгений сюда попал, наверное, через сына Ивана…

Евгений Маслов: Да, я всегда, стараясь быть в курсе поисков Ивана, посещал фестивали. А как-то раз сын сказал: "Пап, ты всю жизнь снимаешь и нигде не выставляешься. Попробуй себя в этом качестве, сделай своё movie." Ну и попробовал …

Еще хочу добавить. Дмитрий, как Илья Муромец, сидел на печи многие годы и потихоньку снимал свои темы. А здесь проявил новые качества. Фестиваль оказался катализатором для незакостеневшего, творческого человека. Без нездорового желания лишь бы как-то засветиться.

Д.Д.: Мы с Женей были знакомы в юности, а потом лет на тридцать потеряли друг друга из поля зрения.

Е.М.: А он всё это время снимал.

М.С.: Все тридцать лет?

Д.Д.: Да нет, я снимаю лет десять.

Е.М.: Дмитрий и фотографировал и снимал на кинокамеру. Прихожу через 30 лет, а у него - отличные работы.

Д.Д.: Ну, речь не о нас...

М.С.: Почему нет? Интересно ведь, кто вообще приходит сюда, на фестивали.

Д.Д.: Мы приходим, потому что, во-первых, смотреть интересно. А во-вторых, слушать.

Е.М.: Слушать - не так. Но смотреть, чем дышит народ, молодежь в своих работах - очень интересно. Здесь такой разброс огромный! От "мажорских" мальчиков, у которых в семье "всё есть"...

Д.Д.: (смеется) ... до девочек, у которых почти ни-че-го нет.

Е.М.: Просто интересно, во что это выливается. Мы иногда, с точки зрения пожилых людей, сердимся на некоторые работы молодежи. Что-то по-человечески не принимаем.

Д.Д.: Скорее, не до конца понимаем...

Е.М.: А потом поговорим-поговорим: а ведь это тоже - знак времени. И у нас в молодости свои заносы были. И у нас тоже с родителями было непонимание.

Д.Д.: С высоты нашего возраста мы имеем возможность понять их. А они нас, пока, к сожалению, нет. Но это у них - еще впереди.

 

Подготовила М. Стальбовская