V Международный фестиваль музыки и визуальных искусств "Black Box"

Вспоминая "BlackBox"

"Гамлет"

М. Стальбовская: Хотелось бы поговорить не столько о спектакле "Гамлет", самом по себе, сколько о спектакле именно в контексте фестиваля. Хотя его обсуждение тогда не предполагалось в рамках фестиваля, но сейчас есть, о чем поговорить. Это и еще одна визуальная форма, это и музыка Артема Кима, это - просто особая составная часть "BlackBox", с его атмосферой и прочим. По-моему, его присутствие не делало эклектичной общую картинку.

К. Артыков: Я, к сожалению, видел только первый прогон. И в тот вечер не был. Так что все впечатления мои только от прогона. Это не десятый, не пятнадцатый спектакль, когда актеры, может быть, уже что-то как следует почувствуют. Я уверен, что с точки зрения музыки "Гамлет" был безусловно уместен в фестивале.

А-Т. Лорен: О, мне кажется, после прогона спектакль менялся... То, что "Гамлет" поставлен в "Ильхоме", где проходил сам фестиваль, вполне допускает его включение. Спектакль добавляет фестивалю разнообразия, и хорошо, что на него пришла фестивальная публика. Но в самом спектакле иногда что-то меня смущает. Для меня в "Ильхоме" самые интересные те спектакли, которые, так или иначе, рассказывают о ситуации внутри страны. Потому что когда люди знают, о чем они говорят - это сразу видно.

М.С.:  А "Гамлета" это не касается?

А-Т.Л.: Как сказать... Хорошо, что "Ильхом" ставит большие, серьезные спектакли, подобные "Гамлету" или "Орестее", хорошо, что в этом театре организован такой фестиваль с великими фильмами и музыкой к ним. Их амбиции вызывают уважение, а сами замыслы успешно воплощаются. Подходит ли этому фестивалю "Гамлет"? Если взять фестиваль как целое, то из всех вечеров я "Гамлет" вспоминаю, как самое лучшее совпадение музыки и картинки. Потому что его создатели работали вместе, создавая музыку одновременно со спектаклем и специально к нему.

Конечно, и фестивальные фильмы, и музыка для них были хороши. Хотя уровень музыки все же был пониже уровня фильмов. И на прошлогоднем и на нынешнем фестивале мне иногда мешало то, что музыка опережала фильм. Можно, конечно, отвлекаться только на музыку, но все же она, прежде всего, должна сопровождать фильм. Ее цель - дать почувствовать картину, как в опере. Там тоже много всего: и музыканты, и декорации, и костюмы. Мы иногда не знаем, куда смотреть. Но все равно главное - картинка, действие на сцене. В музыке к фильмам тоже были какие-то шутки, какие-то громкие ноты. Но чтобы получить более сильные эмоции, зрителю нужно смотреть в одном направлении. А когда много всего, то и получаешь какие-то маленькие ощущения, удовольствия, которые не сильно трогают.

Я уже сказал, что мне нравятся в "Ильхоме" те спектакли, которые как-то связаны с местной культурой. "Гамлет" придуман не для Узбекистана. В этом "Гамлете" мне не хватает тех эмоций, которые у меня возникают, когда я смотрю, например, "Гамлета" в постановке Питера Брука. Там эмоции исполнитель глубоко понял сам и в состоянии мне их передать. Но на ильхомовском "Гамлете" я не смог ощутить себя наивным зрителем, который сначала чувствует, а потом анализирует.

К.А.: С самой постановкой "Гамлета" история особая. Дело в том, что самого Гамлета нет в этом спектакле. В моем восприятии это, скорее, "Гамлет" Оскара Уайльда, а не Шекспира. Потому что весь облик спектакля - это декаданс, это начало ХХ века, это Англия, но не шекспировские времена... Конечно, и такой вариант трактовки возможен. Но, повторяю, Гамлета внутри этой трактовки тоже нет. Он - сам по себе и абсолютно в никуда. То есть актер текст говорит и роль играет, но все-таки в спектакль он не вписался.

Повторяю, речь идет о прогоне. Я "Гамлета" специально откладываю для того, чтобы посмотреть еще раз и уже привести все к единому знаменателю. Но к этому спектаклю у меня очень сложное отношение, несмотря на то, что там наворочено много хорошего и интересного. Этот Гамлет должен быть очень красивым, эстетским и очень страдающим от того, что красота ушла из этой жизни.

М.С.: Чтобы быть до конца уайльдовским?

К.А.: Да! А во всем остальном здесь был просто плохой Гамлет. Гамлет, который вообще ничего не решает для себя. Очень мрачный, с самого начала уже очень злой. Мне не понятно, почему он на всех злится. Неясно, какие отношения у него с матерью, с Офелией. Развития не было никакого.

М.С.:  Какова роль Горацио в дуэте с Гамлетом и можно ли считать его вторым "Я" Гамлета?

К.А.: Мне кажется, ситуацию с Горацио Овлякули придумал совершенно замечательную. Но Пахомов опять же никак не играл с этой замечательной придумкой. И Володина не знала, как реагировать на этого злого Гамлета. Она хотела бы быть и его опекуном, и близким человеком, и душой его, и вторым "Я". Но Гамлет не дает ей возможности как-то соотноситься с собой... Он вообще не из этой истории. Он играет результат, с самого начала он уже в конце. Он все знает, он с самого начала всех готов убить.

П. Вяликов: У меня вообще другая версия этого дуэта. Горацио - злодей, этакий серый кардинал, который все придумал и в руках которого Гамлет лишь марионетка.

К.А.: Эта возможная версия, но даже этой игры там нет.

М.С.: Клавдия в тот вечер играл Борис Гафуров.

К.А.: Я Гафурова не видел, и хотел бы посмотреть. Замечательный Клавдий получился в исполнении Дмитриева. Он очень интересно работает как актер. Но опять же, связи-то оборваны... Гораздо лучше второстепенные персонажи: Розенкранц и Гильденстерн и слуги. Они в русле оскар-уайльдовской стилистики, в этих своих индийских восточных костюмах, характерных для Англии начала ХХ века.

П.В.: А я обрадовался, когда увидел Гафурова во втором спектакле. Потому что весь первый спектакль смотрел только на Дмитриева, который играл Клавдия объемно, а остальные казались нередко персонажами буквальными и плоскими. Как будто они в спектакле для галочки: "ага, у Шекспира есть, значит и здесь должен быть". Не знаю, может, просто Георгий сам по себе такая колоритная личность.

К.А.: Дмитриев еще и играть умеет, он находит в себе какие-то очень тонкие инструменты, и хорошо владеет ими.

М.С.: Мне понравился и Фарух Холжигитов, его Лаэрту веришь абсолютно. И Вячеслав Цзю неплохо сыграл Полония. Не могу забыть интонацию, с какой он произносит своё "дочурка"... А каково мнение о самой дочурке?

К.А.: На прогоне Офелия была такой, что с Гамлетом ей делать нечего. Не то, что она его не достойна, - они играют в разных спектаклях. Эта девочка ему сто лет не нужна и он ее ненавидел, как и остальных... А Гертруда была из третьего спектакля, причем из плохого советского спектакля. Марина Турпищева крепкая актриса и любую роль может играть. Но здесь она совершенно не знала, как ей быть со своим Клавдием или со своим сыном. Нет, роль свою она держала, но роль ни с кем не соотносилась тоже.

"Framed & Live"

А-Т.Л.: На фестивале выделялся и вечер голландцев. Он мне напомнил интересный концерт японцев в Ташкенте в прошлом году. Это был единственный в "BlackBox" проект с танцем, а музыка лишь сопровождала его. И видео, и музыка, и танец здесь были представлены в разных формах и при этом их соединение не выглядело надуманным.

Внимание большинства зрителей было сосредоточено не столько на музыке, сколько на необычных движениях танцовщицы. Ее танец отличался от других, которые я видел. И мне тоже многое понравилось, например, как она играла со светом. Трогали необычные, неожиданные движения, скажем, пальцами ноги. Иногда казалось, будто она сама пытается освободиться от тела, или из него исходит какая-то болезнь, или рождается что-то...

Джамшид Валиев: Еще только объявили, что танцевать будет женщина, только что приехавшей из Голландии, мне уже стало любопытно. Раньше я никогда не видел так близко, буквально у твоего лица, живой современный танец. Трудно объяснить словами, но смотрел с огромным интересом. И впечатление незабываемое.

М.С.: Мне было тоже интересно, но не все моменты в таком танце мне были близки и понятны. Например, было странно видеть, когда танцовщица просто бегала по периметру сцены или исполняла другие, чисто спортивные движения. Наверное, в этом был какой-то смысл, но, несмотря на легкость ее бега, для меня это уже был не танец.

К.А.: Было добавлено немножко прозы в поэзию.

Д.В.: Мне это тоже показалось странным, к тому же это повторялось не раз.

А-Т.Л.: Не забывайте название проекта - "Framed & Live" , т.е. в нем присутствуют и рамки и жизнь... И весь видеоарт, и музыка - были в этих рамках. В театре изначально задано, что актеры живут в каком-то пространстве, и чувствовать его рамки они должны ... Многие следили только за необычным танцем Лии. Но можно было заметить, например, как в первом танце, самом поразительном (и наверняка наиболее отработанном, хотя казалось, что в нем очень много импровизации) к записи электронной музыки Арнольд Мариниссен добавлял понемногу звуки, тоны и полутоны, внимательно следя, чтобы они соответствовали позиции танцующей. Между звуками тоже было пространство. В электронной записи был минимум гармонии, в ней звучала чуть ли не единственная нота. Несмотря на это, музыкант постепенно, в зависимости от широты музыкального пространства, менял расстояние между звуками живой и записанной музыки. Он то расширял пространство между нотами, как бы помогая танцовщице освободиться из слишком узкого пространства, то, по контрасту, наоборот еще больше его сужал. Т.е. он очень напряженно сопровождал звуком ее танец. И за этим тоже было очень важно следить. Это касается первого танца. А когда она бегала, это было уже немножко другое...

М.С.: Спасибо за тонкие наблюдения. Мне было интересно смотреть на лицо музыканта, такое самоуглубленное в процессе работы и абсолютно открытое - во время обсуждения. Будто два разных человека.

К.А.: Мне это странным не показалось, я это отнес к его профессионализму. Потому что на сцене, в задуманном проекте, он - в образе. И, войдя в образ, он был очень последователен. Вечер был хорош именно тем, что Арнольд, как доминанта, все время присутствовал и этой своей сосредоточенностью держал ноту. Потому что и как личность он гораздо интересней, и как исполнитель, и как сочинитель. Поэтому вся программа ощущалась целостной и гармоничной. И фильмы были хороши, потому что они очень соответствовали личности.

М.С.: А сколько в них юмора при этом! Вспомните хотя бы фильм, когда стучали топоры...

К.А.: И юмора, и тишины... По поводу танца: хотя это и называется современным танцем, но я вообще считаю, что это никакой не танец...

М.С.: : А что, зарядка?

К.А.: Нет, и не зарядка. На мой взгляд, это были пластические композиции, соотносящиеся с музыкой и видеоартом. Образ, который танцовщица создавала, на самом деле, не был ни женским, и ни мужским. Это было бесполое существо, которое узнавало, изучало, ощущало окружающее пространство. Особенно это бросалось в глаза при работе Лии со светом. Я очень много видел балетов, как бы исполненных в русле современного танца. И мне они меньше нравятся, чем вообще балет, классические или народные танцы. Потому что так называемый современный танец все-таки ближе к гимнастическим упражнениям.

М.С.:  А что было интересного в фильмах этого вечера, в видеоряде?

А-Т.Л.: Там была интересная муха...

К.А.: Муха, сделанная очень четко. Я сразу увидел в ней насекомое из Кафки. Она так и сыграла свою роль, и погибла в этой катастрофе. Превращение в муху произошло до фильма, а в фильме ее ожидала лишь апокалиптическая смерть. Мариниссен минимальными средствами сумел добиться многого.

М.С.:  А девочка на воде?

К.А.: Придумано интересно. Красиво и фантастично. Эта фантастика необыкновенно органична, девочка на море воспринимается как естественная часть природы. В конечном смысле, это некий образ гармонии и красоты.

А-Т.Л.: И опять же, если вспомнить о рамках, то перед нами десяти - двенадцатилетняя девочка парит в воде, как в раме из моря и неба. И вокруг нее разлито бесконечное пространство, а в ней самой заключено пространство чистоты и девственности.

М.С.: Антуан, в фильме про лес и топоры, там тоже очерчены границы звука и тишины?

А-Т.Л.: Да, и в этом фильме звуки интересно граничили с тишиной... Кант в своем произведении про универсальные идеи говорит о дереве, которое кроной стремится вверх, к небу, а корнями - в землю. Пространство дерева ограничено такими же рамками неба и земли, как и в фильме. Это помимо той иронии, которая сразу замечается.

К.А.: И кстати, ирония для них тоже естественна. Тем, кто не видел, надо представить, как в тихом лесу периодически раздаются гулкие удары дерева о дерево, а затем слышится звук падения человека с высоты на землю. И все, других звуков не было.

М.С.: Нет, еще кто-то катился по склону в траве.

А-Т.Л.: Авторы говорили, что основа проекта - в ритмическом рисунке. При монтаже видеоряд с определенным смыслом они подстраивали под звук, получая ритмическое произведение.

К.А.: Да, еще хочется вспомнить о неподвижной лошади, которая двигала лишь одним ухом. По-моему, это ключ ко всей картине, даже ко всему вечеру. В самом начале фильма рядом стоят человек и лошадь. Человек смотрит на лошадь, а лошадь изредка тихо двигает ухом. И больше никаких изменений, никаких других движений еще долго не происходит. С одной стороны, в этом минимализм, с другой – требование от зрителя особой сосредоточенности, чтобы это увидеть и реагировать.

А-Т.Л.: Весь вечер был проведен серьезно и на очень хорошем профессиональном уровне. Наверное, поэтому больше всего мне понравился последний номер, когда Арнольд неожиданно на бис засвистел.

М.С.: Вдруг такое мальчишество?

А-Т.Л.: Да, особенно в тесном пространстве "Ильхома".

К.А.: Свист у него получился очень теплый.

А-Т.Л.: Если бы он начал с этого, публика могла бы это и не принять... Это был очень хороший момент, он исполнил его так по-человечески, так естественно.

Остальные проекты

М.С.: Все, в общем, согласились с тем, что организаторы в целом угадали с выбором и самих фильмов, и музыки, и исполнителей...

К.А.: Все же в аудитории были разные по интересам люди: фанаты этих ансамблей, фанаты кино, фанаты театра - и для все было что смотреть и на что реагировать.

Например, кадры, где нет самого Франкенштейна, в одноименном фильме смотреть невозможно, настолько они традиционны. Там, где пляшут на свадьбе - просто плохая оперетта. Но при этом образ главного героя, Франкенштейна, стал новым словом в кино. А сам фильм - некое культовое начало.

Надо сказать, что ильхомовцы любят прикалываться и легко, симпатично это делали с Брюсом Ли, Но почему-то не хотелось, чтобы и в "Бродяге" это повторилось. И они этого не сделали. Потому что, несмотря на то, что фильм наивный, он очень искренний. Они поступили с фильмом очень красиво.

П.В.: А я получил просто массу удовольствия от "Кулака ярости", именно от всего вместе. Музыка была хороша, но здесь не превалировала ни она, ни фильм, ни актерская игра, а вот это "все вместе" было главным. Время от времени фокус внимания переходил от одного к другому. Иногда музыка просто - ух! - и тогда уже ни на что не смотришь, иногда экран отвлекал. Тайлер - молодец! Мы в самых неожиданных местах его слышали, и слышали с удовольствием.

А-Т.Л.: Поскольку фильм не очень глубокий, поэтому я, как и все, расслабился и смеялся с начала до конца. Я не смотрел на музыкантов, а смотрел фильм, и мне было весело. А когда потом попросили сказать что-то про увиденное, то - увы! - ничего умного сказать не мог. Хотя именно в этом сочетании всех частей глубокий смысл и получился.

П.В.: Да, зрителю особенно не нужно было напрягаться, быть амбициозными и к чему-то тянуться в этом фильме. Это было хороший и легкий вечер, развлекались и исполнители, и зрители.

М.С.: Про "доктора Калигари" мы ни слова не сказали. Я знаю, что Камаритдину понравился сам фильм. И он, в первую очередь, еще раз оценил его высокие качества. А то, что фильм был показан старым способом, на пленке, кто-нибудь почувствовал?

К.А.: По поводу "плёночности" сказать ничего не могу, особой разницы между пленкой и диском я не увидел. Приятно не только то, что это старое кино. Сам "Калигари" просто потрясающий фильм еще и тем, что можно живьем почувствовать начало экспрессионизма. Интересно увидеть необычные картинки, оценить манеру игры, декорации. Потому что это и есть настоящее целостное художественное кино, без каких-то "оперных" вкраплений, как было во "Франкенштейне". Поэтому у меня не было никаких сомнений, что главным здесь было кино. А что там с музыкой Ашот Даниельян с друзьми сотворил, я уже и не помню...

М.С.: А какой музыкальный коллектив и где Вам больше всех понравился на фестивале?

К.А.: Я могу назвать "Омнибус" - и в "Человеке с киноаппаратом", и в "Бродяге". Его профессиональный уровень однозначно выше остальных музыкантов. Не в том смысле, что те плохо играют, я этого не могу сказать. Просто чувствуется другая музыкальная культура, умение как-то сосредоточенно делать художественные вещи. Особенно облагораживает их игру Артем Ким какими-то особыми своими умениями.

О фестивале в целом

М.С.: Давайте поговорим о едином проекте, который называется Международный фестиваль музыки и визуальных искусств "BlackBox".

К.А.: Если говорить обо всем фестивале, то в нем была определенная интрига. Многие когда-то видели эти фильмы и для них это кино уже родное, культовое: одни выросли на Брюсе Ли, другие на "Бродяге", третьи на "Франкенштейне". Те, кто пришел, может быть, специально и не думал на эту тему. Но интрига как бы присутствовала: насколько фильм сегодня будет смотреться, насколько музыка будет соотноситься с тем, что происходит на экране и вообще, вызовет ли интерес такое необычное сочетание? Ведь привлекает людей именно соединение разных форм искусства. А всех этих франкенштейнов они и дома по телевизору или на компьютере могут посмотреть. Сюда же приходят узнать, что "Омнибус" или "Крылья Оригами" с этими фильмами сделали.

Меня порадовало то, что музыканты играют совершенно современную музыку, далекую от того времени, когда создавался фильм, и я искал совпадений в ее звучании, в этом воздухе. Хотя бы поэтому для меня ни один вечер не был пустым. Во-первых, я открывал для себя их музыку, а во-вторых, вспоминал хорошее кино, находил в старом кино симпатичные эпизоды. И каждое попадание или диссонанс живых исполнителей воспринималось остро. Интересно было, например, смотря "Человек с киноаппаратом", открывать незнакомую для меня современную музыку...

А-Т.Л.: Ну, все-таки не совсем современную. Потому что ее автор, Майкл Дэйвис, этот альбом записал еще очень молодым человеком, в конце 50-х годов. Хотя, конечно, ребята ее и переделывали.

К.А.: Но все равно это никак не двадцатые годы... Словом, организаторы фестиваля меня принуждают творчески относиться к тому, что происходит в этом зале. Главное их достижение в том, что любой человек, приходящий на фестиваль, знает он музыку или не знает, старый он или молодой, - будет вынужден играть в некую игру "А ну-ка отгадай!" В этом смысле они просто молодцы - от начала до конца. Они меня всегда заставляют творить.

Иногда я, скучая от экрана, смотрел на исполнителей. Например, в "Ритмах ХХI" смотрел на этого неистового барабанщика с косичками. И он оживил меня, вдохновил своей музыкой дальше смотреть на экран. Или же я мирился с музыкой из-за хорошего кино, она мне не мешала. Пусть тапёрская музыка не всегда соответствует экрану, но все равно ритмы какие-то задает, привлекает внимание к каким-то моментам, расставляет акценты. И это каждый раз по-разному, в зависимости от исполнителей.

М.С.: Когда-то в своем интервью нам Артем Ким признавался, что ансамбль "Омнибус" был создан, чтобы здесь иметь возможность слушать ту музыку, которую им хочется, и что музыку они сочиняют и исполняют тоже для того, чтобы в Ташкенте звучала близкая им музыка. То есть они со своим ансамблем создают некую музыкальную среду под себя. А потом делятся этим с другими, проводя вот такие фестивали, например.

П.В.: Это же просто замечательно!

К.А.: Каждый делает то, что может, чтобы создавать и поддерживать вокруг себя какое-то культурное поле. А у Артема Кима, наверное, и возможностей и талантов больше, раз он это поле может сделать не только своим, но и для многих-многих других, даже совершенно далеких людей.

М.С.: А ведь такому профессиональному музыканту, уже имеющему какое-то имя, как Артем Ким, проще было бы поискать подходящую для него культурную среду! Он этого почему-то не делает...

К.А.: Может быть, конечно, и просто из чувства сопротивления. Но, главное, он здесь родился и его как художника подпитывают очень разные вещи. Узбекская, корейская, русская и даже просто советская ментальность - в Ташкенте это все было в уникальном виде. Он вырос в этом... Конечно, в любом культурном центре он с его способностями смог бы найти себя и на улице не пропал бы. Но именно для Артема Кима с его духом миссионерства или, если хотите, просветительства пребывание здесь органично.

А-Т.Л.: В Париже, действительно, искусство на очень высоком уровне и там сложнее что-то придумать, чтобы удивить. А в Ташкенте чувствуешь себя, как в лаборатории. Здесь уникальные возможности для таких музыкантов, идеальное пространство для занятий искусством. Если бы еще была какая-то поддержка со стороны государства...
И все-таки ребятам из "Омнибуса" уже повезло хотя бы в том, что они нашли отличное место, "Ильхом", где всегда можно что-то придумывать. Они умеют писать и исполнять разную музыку, создавать интересные проекты. И уже не только они сами ездят по всему миру, но и к ним сюда уже приезжают из тех же культурных центров делиться опытом и общаться.

Антуан		Павел

"Гамлет"		"Framed & Live"

Джамшид		Антуан, Камаритдин, Анвар

Подготовила М. Стальбовская, 4 апреля 2010