КАМБАР-АТА (КАМБАР, БАБА-ГАМБАР) И МУЗЫКАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ

А. Джумаев, кандидат искусствоведения (Ташкент)

 В старых городах Туркестана, Средней Азии, еще 70-80 лет назад музыка выполняла очень важную жизненную функцию. С одной стороны, она структурировала городское общество, “сегментируя” его по социально-культурным сословиям и группам, а, с другой, - социализировала его, объединяя в единое целое. Город, как гигантский муравейник, был охвачен стихией своей жизни. “Шахрошуб” (дословно с персидского - “Баламутящий город”), - так образно ярко именуется в старой среднеазиатской поэзии разноликий и неугомонный ремесленный люд городов, среди которого были и люди артистической богемы - музыканты, певцы, танцоры. Звуковое сопровождение гармонизировало эту стихию, поддерживало ритм жизненного цикла.

Особый звуковой мир с утра и до утра заполнял пространство городов и был легко узнаваем жителями. Каждый звук строго соответствовал своему времени и месту, имел свой неповторимый колорит, свою смысловую нагрузку: голос муэдзина, призывающего к молитве, звуки верблюжьих колокольчиков у каравана, входящего в город, сигналы барабанного боя и игра специального ансамбля над воротами крепости правителя (нагорахона), звук трубы, извещающий о готовности бани принять посетителей, ритмы дойры, зовущие на свадьбу, пение певцов-хафизов на свадебных празднествах - тоях, базмах и дружеских вечеринках, напевы нищих и крики торговцев, песни разносчиков воды (в Бухаре) и различных ремесленников, ритуальные песнопения и танцы (зикры) дервишей и каландаров, яростные крики проповедников и рассказчиков религиозных историй-маддохов на базарах и в людных местах, перестуки молотков кузнецов, чеканщиков и мастеров-ювелиров, барабанные удары ночных сторожей (шабгирд), предостерегающие недобросовестных граждан, и многое, многое другое.

Функциональное и художественно-эстетическое значения музыки нередко были неразрывно связаны. Однако в целом музыка, как и другие виды искусства и художественные ремесла (одежда, украшения, посуда), различалась, согласно старому представлению, на “хосса и омма” - для знати, элиты и простонародья, или иначе - на особенную и общедоступную (распространенную). Соответственно, слушание ее происходило в замкнутом уединенном и в открытом доступном для масс пространствах. Конечно, такое разделение было достаточно условным, и у простых горожан всегда существовала возможность послушать серьезную музыку, в особенности, в определенные периоды года.

Хорезмские халфа

Излюбленной уединенной формой культурного времяпровождения и слушания музыки у горожан, прежде всего у мужчин, были различного рода собрания и “посиделки” (маджлис, гаштак, джура, тукма, зиёфат, гап и другие, названия которых менялись в зависимости от города и местности). Мужчины и женщины проводили свои собрания раздельно, согласно своим профессиональным занятиям, внутри ремесленных цехов, или по общинному проживанию - жителями кварталов (махалла, гузар). Наиболее утонченные и эстетизированные формы музыки культивировались на собраниях интеллектуалов и культурной элиты - ценителей поэзии, музыки и мудрого слова (в придворных кругах, среди поэтов, литераторов, ученых). С такими собраниями связано развитие архитектурно-планировочного искусства частных жилых построек: обустройство “гостиных” (мехмонхона) особых комнат с красиво оформленным интерьером. 

Карнайчи, г. Ташкент

Массовые очаги слушания музыки связаны с общенародными праздниками наврузом, религиозными событиями, с различного рода развлечениями и народными гуляниями (тамоша), свадебными мероприятиями (базм, той). В прошлом, как и ныне, известные музыканты кочевали по городам Туркестана и Средней Азии, выступая на тоях и собирая огромное количество поклонников. В дни праздников музыка объединяла горожан, и у простых жителей появлялась возможность не только посмотреть массовые театрализованные представления с музыкой (среднеазиатские разновидности кукольных театров, циркачей, клоунады и др.) но и услышать больших мастеров - певцов и музыкантов. В особенности это практиковалось в дни мусульманского праздника рамазан, когда в центральных районах городов устраивались так называемые “ночные базары” - “бозори шаб”, где музыка звучала от заката и до рассвета. 

На характер серьёзной (классической) музыки в городах влияли окружающие климатические условия и связанная с ними архитектурно-планировочная среда. В Бухаре с её сухим жарким и резко континентальным климатом, малочисленностью деревьев, было не принято и даже неприлично (“Бухара купол ислама”) наслаждаться слушанием музыки открыто в чайханах (их было немного). Музыка пряталась внутри старых прохладных построек, преимущественно с наличием куполов, обеспечивающих соответствующую акустику. Многообразные архитектурные купольные сооружения - медресе с их худжрами (кельями), караван-сараи, хонако - суфийские обители и даже бани, - были местом традиционного музицирования. Здесь собирались “музыкальные гурманы”, ценители и любители послушать особое пение. Отсюда развился целый стиль музыки, манера и техника пения с глубоким брюшным звуком - “овози хонакои” (буквально: “купольный голос”). Музыканты этого стиля мастерски учитывали резонирующие возможности купольного помещения, которое образовывало замечательный акустический эффект глубины и объемности звучания.

Художественно-эстетическое значение старой купольной архитектуры осознается музыкантами и в наши дни. Однажды мне довелось услышать совет великого узбекского музыканта-инструменталиста Тургуна Алиматова, проживающего в Ташкенте: “Когда будете в Самарканде и Бухаре, и будете смотреть памятники, включите записанные вами на магнитофон мои произведения, и это поможет вам лучше понять их смысл”.

Города Ферганской долины и Ташкент - зона оазисов, расположенных в долинах рек, с богатой растительностью. Знаменитые, многократно воспетые сады Ферганы. Здесь, кроме музицирования в помещениях, сформировалась и иная культура - исполнение серьезной музыки вне помещений, на открытом воздухе, в многочисленных специальных заведениях для отдыха с чаепитием - чайханах, а позже - и в парках. Многие чайханы имели своих собственных музыкантов и певцов, другие приходили сюда со своими музыкальными инструментами. Пение на открытом пространстве породило свой стиль - с открытым горловым звукоизвлечением, с состязательностью певцов в овладении высоким кульминационным регистром песни (жанр “катта-ашула”). В городах Ферганской долины и Ташкенте широкое распространение получило своеобразное инструментальное исполнительство - “мехтарлик” (“мехтар” буквально с персидского: “старший”, “старшина”; должность в придворной иерархии). Это - небольшие по составу инструментальные ансамбли со своим специальным репертуаром для игры на открытом воздухе. “Мехтаром” - руководителем ансамбля - считался исполнитель на сурнае - духовом инструменте типа гобоя. В прошлом мехтарлик нередко объединялся в одну группу с народным театром и цирком. Практика “мехтарлик” и поныне сохраняется в городах Узбекистана и Таджикистана.

Ансамбль бухарских музыкантов

В прошлом музыканты во многих городах Средней Азии объединялись в специальные цехи-гильдии. Эта традиция отражала общинный характер жизни и квартальную структуру городов. Цеховые музыканты имели свой письменный либо устный устав и, как правило, проживали компактно в своих кварталах: в Бухаре - “Кучаи нагорачихо” (буквально с таджикского: “улица барабанщиков”), в городах Ферганской долины - кварталы “мехтарлик”, “карнайчи”. Музыканты делили город на “сферы своего влияния” и отвечали за обеспечение музыкой потребностей жителей своих кварталов (махалла, гузар). Так, в Ташкенте существовало 4 основных района (даха) и в каждом были свои музыканты.

В XX веке произошли разительные перемены: многое старое безвозвратно ушло, но в то же время несоизмеримо возросло многообразие звуков и “музык”. В больших городах музыка, усиленная электронными средствами, соревнуется с рёвом автомобильной техники. Для горожан стало привычным многообразие форм музыкальной жизни: современные светские концертные формы, возникшие на основе освоения европейского и русского культурного опыта (оперные и музыкальные театры, консерватории, концертные залы, дискотеки и т.д.), соседствуют с традиционными видами музицирования, идущими из глубины веков.

Серьезные испытания и противоречия несет культурам стран Центральной Азии нынешняя эпоха глобализации. Процесс глобализации и универсализации, охвативший все человечество, для новых государств Центральной Азии совпал с обретением национальной независимости и начавшимся бурным возрождением национальных традиций. Как совместятся эти два противонаправленных процесса? Не обесценит ли волна массовой музыки в электронном выражении собственные традиционные музыкальные ценности? Или наоборот: не сметёт ли стихия возрождаемых традиций все иные музыкальные выражения?

Ансамбль бухарских созанда.

Теперь уже стало совершенно очевидным, что традиционная община способна к гибкому реагированию на изменяющиеся условия жизни. Она успешно адаптировалась к современной многоэтажной жизни. Устраиваясь в многоэтажном жилье, жители-узбеки, таджики, мусульмане в целом, а также и русско-европейское население обязательно создают свои “махалли” - общественные объединения. Среди многоэтажек они обустраивают своеобразные общественные центры - специальные места для совместного времяпровождения, связанного с общей трапезой - свадьбами, поминками и другими событиями. Здесь имеется необходимый общий инвентарь и для радостных, и для грустных событий (столы, стулья, котлы для приготовления плова, посуда). 

В культуре традиционного образа жизни горожан фактически сохраняются два основных типа слушания музыки: общественный (на открытом пространстве, в кафе и ресторанах) и частный уединенный (групповые слушания с целью получения эстетического наслаждения). Общественные функции музыки очень многообразны. Среди них особое место занимает музыка, связанная с событиями ритуально-обрядового характера - свадьбами и поминальными мероприятиями. Последние социализируют и объединяют современное традиционное общество. Здесь важное значение имеет сам факт открытого (и даже можно сказать, громогласного) общественного оповещения жителей “махалли”. Это дань традиционному общинному и современному национальному самосознанию: необходимо поделиться общим радостным или печальным событием. Хотя теперь общественное оповещение не всегда означает реальное присутствие каждого желающего на самом событии, как это было в прошлом. Так, в Бухаре еще и в первой трети века существовало выражение “оповещённые дойрой” (персидско-таджикское: “доира хабарон”), что означало: каждый, заслышав дойру, может прийти на свадьбу.

Роль главного “публичного глашатая”, как и прежде, отводится музыке. Однако, в зависимости от характера события (свадьба, другие радостные события или поминки) - это разная музыка. О начале традиционной узбекской и таджикской свадьбы в городах Узбекистана и Таджикистана мы узнаем по звукам живого ансамбля - знаменитого инструментального трио, состоящего из национальных инструментов - карнай, сурнай, нагора, а потом уже наблюдаем саму церемонию. Народное выражение “карнай-сурнай” стало синонимом радостного события. Без этого трио не обходится ни одна свадьба, ни одно общественно значимое событие (различные праздники - навруз, день независимости, встречи именитых гостей, официальное открытие важных мероприятий, и т.п.). Почти круглый год, и, в особенности, в сезон свадеб (август-сентябрь), можно видеть, как трио, расположившись у подъезда многоэтажного дома в современном жилом массиве, оглушает окрестности своей пронзительной игрой. Свадебному веселью с музыкой и танцами (той) обязательно предшествует “карнай-сурнай”. 

Иначе обстоит дело с событиями противоположного смыслового плана. В Ташкенте и других городах Узбекистана стало традицией устраивать утренние общественные угощения,- так называемый “ош” (буквально: “пища”, “трапеза”, в переносном смысле - название плова - основного национального блюда). Обычно они проводятся в общественных центрах махалли, начинаясь очень рано, в предрассветное время. О начале трапезы (ош), устраиваемой с поминальной целью (например, годовщина со дня смерти), население махалли узнает по звучащей (обычно усиленной динамиками) серьёзной музыке: пение макомов, катта ашула, других видов классической узбекской и таджикской музыки на стихи религиозного и философского содержания.

“Певец” (катта ашула).
Юрий Стрельников,
литография, 1967

Частным уединённым посиделкам - обычно называемым словом “гап” (буквально: “разговор”, “беседа”), - как и прежде, более привержены мужские сообщества. “Гапы” проводятся группой мужчин по очереди, раз в месяц или чаше. Они оказывают заметное влияние на общественное сознание и даже на развитие различных общественных и государственных институтов. Реже, но все же существуют и собрания интеллектуального характера, на которые собираются настоящие ценители восточной классической поэзии и музыки. Здесь выступают известные певцы и музыканты, читаются и обсуждаются стихи, звучит острое слово.

Современные города в государствах Центральной Азии, сохраняя свои локальные культурные особенности, образуют единую региональную урбанистическую традицию. Долгое время в среде музыкантов Центральной Азии существовало представление (зафиксировано в различных вариантах) о том, что музыка создастся в одном городе, перенимается другим городом и совершенствуется в третьем. Хотя мы и разделены ныне государственными границами, между культурами наших городов идет незримое взаимодействие, взаимовлияние и соперничество. Одним из факторов, способствующих этой взаимосвязи, остается музыка - многообразие и единство форм ее бытования и слушания жителями городов. 

(Источник: журнал КУРАК №6, 2004 г. Кыргызстан)