КАМБАР-АТА (КАМБАР, БАБА-ГАМБАР) И МУЗЫКАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ
А. Джумаев, кандидат искусствоведения (Ташкент)
В музыкальной культуре народов Средней Азии существует несколько легендарных фигур, издавна почитавшихся в качестве родоначальников музыкального искусства, покровителей музыки и музыкантов: Коркут, Камбар-ата и Айдын-Ашик. Их имена (в различных формах написания) не только хорошо известны исследователям - этнографам, филологам, фольклористам, востоковедам. К ним сохраняется стойкая привязанность и особый пиетет в среде нынешних традиционных музыкантов. Можно даже говорить о новом стихийном возрождении старых культов поклонения этим персонажам: возросло паломничество к их легендарным могилам, поминание имен, обращение с просьбами и т.п. Однако, если Коркут и Айдын-Ашык почитаются преимущественно тюркскими народами, то Камбар “охватывает” оба среднеазиатских компонента - тюркский и ирано-таджикский. Он известен культурам практически всех народов Средней Азии - кыргызам, туркменам, казахам, узбекам, таджикам, каракалпакам. С ним связано множество “знаков” культуры, - начиная с топонимики и кончая названиями эпических и музыкальных сочинений. Эта яркая мифологическая и легендарная фигура несомненно свидетельствует об общности истоков и тесном переплетении традиционных музыкальных культур среднеазиатских народов. Хотя, разумеется, его присутствие в культуре каждого из народов различно: для одних это важная, но все же эпизодическая, для других - ключевая фигура.
Связь Камбара с музыкой до сих пор не совсем прояснена. Существует мнение, что он оказался пиром-покровителем музыкантов “совершенно парадоксальным образом”. И действительно: во многих регионах Средней Азии (к примеру, в Бухаре) Камбара почитали как конюшего у хазрата Али. Отсюда его известность в качестве покровителя коней и конюхов. Ухаживая за конем святого Али Дуль-Дулем, он, согласно одной из легенд, временами наигрывал ему на дутаре, так как был хорошим дутаристом. Дуль-Дуль, заслышав звуки дутара, прекращал пастись, забывал о еде и слушал музыку, опечаленный. Фактически в легендах народов Хорезмского оазиса - узбеков, туркмен - Камбар приобрел статус покровителя музыки и музыкантов, а также - непревзойдённого исполнителя на дутаре. По этой причине имя “Камбар” встречалось в прошлом в качестве почётного прозвища (лакаб) для известных исполнителей дутаристов, как, например, у знаменитого в конце - начале века хивинского (хорезмского) дутариста Мухаммада Шарифа - Камбар-Вобо. Широко известна и старинная хорезмская инструментальная пьеса “Аликамбар”. которая исполнялась в прошлом в основном на дутаре, а ныне - и на других инструментах. В Хорезме мелодия “Аликамбар” распевалась и на стихи поэтов-классиков. Можно сказать, что пьеса “Аликамбар” выступает аналогом знаменитых кыргызских “Камбарканов”, хотя она и не занимает такого значительного положения в традиционном музыкальном искусстве Хорезма, подобно последним в Кыргызстане.
Особую популярность этот легендарный персонаж имел в среде туркменских музыкантов, где он известен под именем Баба-Гамбар. Культ почитания Баба-Гамбара и представления о нем у туркменских музыкантов прослежены в этнографических исследованиях В.Н.Басилова. В контексте нашей статьи большой интерес представляют факты о Камбаре - создателе первого инструмента дутар (о чем будет сказано далее). В реальной творческой жизни к Камбару обращались и продолжают обращаться молодые начинающие музыканты за благословением для занятий музыкой. И обычно получают его во сне.
Все эти и другие факты показывают, что связь между “музицирующим конюшим” и покровителем музыкантов довольно хрупкая. Имеются ли у нас ещё какие-либо факты, объясняющие этот уникальный феномен среднеазиатской культуры? Рискну предложить следующую гипотезу. Связь Камбара с музыкой основывалась также и на иных, немузыкальных, началах. Дело в том, что кони и конюхи косвенно “участвуют” или причастны к сотворению музыки, так как “поставляют” для мастеров музыкальных инструментов конский волос, который идет на изготовление смычков и струн. В первую очередь для таких инструментов, как кобыз у казахов, узбеков, каракалпаков, кыяк или кыл кыяк у кыргызов и типологически сходные с ними. Такое объяснение допустимо на основании уже известных аналогичных связей. В традиционных представлениях о покровителях музыки отмечается их связь с каким-либо ремесленным производством, необходимым для материальной базы музыки. Так, например, пир (покровитель) мясников Адам одновременно связан с музыкантами, поскольку они употребляют для дойры и нагоры кожи животных, зарезанных мясниками. Пир гончаров Ходжа Мир-Кулол входит в цех музыкантов, так как последние используют глину для изготовления остовов барабанов. Пророк Ной - пир плотников также связан с музыкой, - в конструкции своих инструментов музыканты используют деревянные части, и т.д. (4)
Обезьянка, играющая на бубне.
Бараттепа, Узбекистан, I-II вв. н.э.
Ключевое значение Камбар приобрел в музыкальной культуре кыргызского народа. Он считается отцом-основоположником кыргызской музыки. К нему возводят известный жанр “Камбаркан”, который рассматривается музыковедами как самый древний жанр, “главная разновидность кыргызской концертной комузной музыки”. “Камбаркан” представлен в многочисленных народных и авторских вариантах. В традиционной музыкальной культуре кыргызов он приобрёл особый знаковый статус, это своеобразный художественный символ национальной традиции. Однако главная заслуга Камбара - это создание первого кыргызского музыкального инструмента комуз. В этом его “историческая роль” полностью совпадает с отмеченными выше “деяниями” туркменского Баба-Гамбара, создавшего струнный инструмент дутар, типологически сходный с комузом. Однако есть и отличия. В туркменской традиции легенда о создании дутара несет в себе некоторые элементы влияния ислама и его отношения к музыке (“соучастие” в создании дутара шайтана, подсказавшего Баба-Гамбару некоторые важные “мелочи”). Совсем иначе, как это мы покажем далее, этот процесс происходил у кыргызского Камбара.
В этом плане особого внимания заслуживает известная кыргызская легенда о Камбаре, охотнике и музыканте, изобретшем первый кыргызский музыкальный инструмент - комуз. Эта легенда, бытующая среди кыргызов, неоднократно фиксировалась учеными - фольклористами и музыковедами. Вот одна из её версий, записанная в 1930-е годы известным советским музыковедом В. С. Виноградовым (6) со слов кыргызского народного музыканта Муратаалы Куренкеева (1860-1949): “Жил-был храбрый охотник-кыргыз. Звали его Камбар. Не по степи и не с беркутом он промышлял, а забирался в лес и там один расправлялся со зверями и птицами. Однажды он возвращался с охоты домой. Его путь лежал через густые заросли высоких деревьев. Неожиданно Камбар услышал какие-то мелодичные звуки. Они раздавались сверху, над головой. Смотрел, смотрел Камбар и ничего не мог заметить. А человек он был настойчивый, любил до всего додуматься, все понять и объяснить. Вот и решил он: “Полезу-ка я на дерево, там виднее будет, что так красиво звенит. Когда добрался он до макушки, то увидел нитку, протянутую от одного дерева к соседнему. Ветер раскачивал ветки деревьев, ветки задевали за нитку, вот она и звенела. Но Камбар этим не удовлетворился: он стал разглядывать нитку. Оказалось, что это была не нитка, а высохшая кишка. “Как она сюда попала?”, - подумал он и стал еще пристальнее приглядываться. Залез на другое дерево, осмотрел всё кругом...”. /.../ “А кишка-то была обезьянья... Обезьянка, значит, неудачно прыгнула, наскочила своим брюхом на острый сучок, да и распорола себе живот. Кишка растянулась от одного сучка в другому, высохла и стала звенеть...”. “Ну, Камбар, конечно, сообразил. Он смастерил первый музыкальный инструмент и от радости весело заиграл на нем первую кыргызскую мелодию. Инструмент этот потом назвали комузом, а пьеса, которую сложил Камбар и которую переняли от него его дети, внуки и правнуки, так и до сего дня носит его имя - “Камбаркан””.
Чаша со сценами пиршества. |
Обезьянка-музыкант. |
О существовании аналогичной легенды о Камбаре - отце кыргызской музыки, создавшем комуз от созерцания кишок обезьяны, пишет также известный советский музыковед В.М.Беляев (7).
В этой на первый взгляд незамысловатой легенде скрыт очень глубокий смысл. Первый вопрос, на который мы должны ответить, следующий: чем объясняется появление обезьяны в кыргызской легенде о Камбаре? Очевидно, что объяснение этому “феномену” не следует искать в реальной фауне Кыргызстана. В тоже время вряд ли можно принять и возражения В. Виноградову некоторых современных кыргызских музыковедов, считавших данную легенду недостоверной по той причине, что в Кыргызстане обезьяны не водятся. Хотя это и так, но обезьяна как животное была известна в народных представлениях. Об этом могут свидетельствовать кыргызские народные поговорки и пословицы. К примеру, одна из них: “Эки сарыдан маймылча тууйт, эки карадан каргача тууйт - От двух рыжих обезьянка родится, от двух чёрных - грачонок”.
Неожиданная параллель этой легенде обнаружилась в Индии, так сказать, на непосредственной “родине обезьян”. Ранние, точно датированные версии этой легенды, пока еще не известны. Мною найден лишь один из вариантов легенды в двух литературных сочинениях 14 века. Одно из них принадлежит выходцу из Средней Азии Зийа д-Дину Нахшаби, составившему сборник сказок в форме обрамлённого повествования под названием “Тути-наме” (Книга попугая), где содержится интересный материал по музыке. Это сочинение на персидском языке было завершено в 1330 г., существует его перевод на тюркский язык (литографированное издание 1904 г., типолитография О.А.Порцева в Ташкенте, другие дореволюционные издания). Приведем интересующий нас фрагмент в переводе на русский язык Е. Э. Бертельса с введением некоторых уточнений и терминов по рукописи сочинения из собрания Санкт-Петербургского Отделения Института востоковедения Российской Академии Наук: “Некоторые утверждают, что изобретателями музыкальной науки /илм-и мусики/, открывшими основы ладов /в оригинале: правил музыки - кава'ид-и нагамат/, были индийские учёные и что происходило это следующим образом. Однажды некий учёный гулял по дороге и в полдень расположился под деревом. Он увидел обезьянку, прыгавшую с ветки на ветку. Вдруг она зацепилась за острую ветку, живот её разорвался, и кишки натянулись между ветками. Через некоторое время кишки эти высохли, налетел ветер, и раздался чарующий сердце звук. Ученый достал эти кишки, изготовил кривую деревяшку, натянул на неё кишки и начал издавать звуки ещё красивее. Затем он приделал ещё несколько струн, прикрепил на конце деревяшки тыкву, и получился музыкальный инструмент. После этого всякий прилагал свой разум и свою сообразительность и придумывал разные усовершенствования, пока не были изготовлены арфа /чанг/ и ребаб” (9).
Обезьянка-музыкант.
Восточный Туркестан.
Хотан. II-III вв.н.э.
Государственный Эрмитаж, СПб.
Как видим, содержание обеих легенд - кыргызской народной и зафиксированной письменно в Индии - полностью совпадает, за исключением участников изобретения и названий инструментов. Очевидно, что истоки этой легенды уходят в глубь веков, и Нахшаби лишь литературно обработал известную ему версию. Его предшественник Имад ибн Мухаммад ан-Наари в сочинении “Жемчужины бесед” (Джавахир ал-асмар) (завершено в 1315 г.) приводит аналогичную легенду, но здесь вместо индийского учёного фигурирует Рама - легендарный герой, одно из воплощений бога Вишну. (10) Указание на Раму, возможно, свидетельствует, что данный образ обезьяны мог идти из народных версий “Рамаяны”, распространенных и в Средней Азии.
По-видимому, не случаен и выбор обезьяны в качестве животного, “пожертвовавшего” своей жизнью ради создания первого музыкального инструмента. Как известно, образ обезьяны прочно связан с музыкальным началом в представлениях многих древних народов. В Средней Азии он зафиксирован в кушанский период и несколько позже, в раннее средневековье (до VII-VIII вв.). Хорошо известно о нескольких находках терракотовых статуэток обезьян-музыкантов с различными музыкальными инструментами (бубен, флейта, многоствольная флейта-сиринкс, лютня), происходящих из разных археологических объектов античного времени на территории Средней Азии - Бараттепа, Зар-тепа (12) , Гиссар (13). Ряд статуэток рассмотрен в советское время музыковедами, искусствоведами, археологами Р. Л. Садоковым, Т. С. Вызго, В. Мешкерис, А. Малькеевой, В. М. Массоном и другими. Особое место в этом ряду занимают статуэтки из Хотана (Восточный Туркестан) (14) . В научной литературе хорошо известна и серебряная чаша из собрания Эрмитажа (происходит из Согда и датируется VII в.н.э.), на которой изображены обезьяны, играющие на барабане и флейте.
По-видимому, образ обезьяны-музыканта имел достаточно широкое распространение уже в цивилизациях Древнего Востока. Имеются сведения о том, что терракотовые статуэтки обезьян с музыкальными инструментами отмечены уже у шумеров (Крамер С.Н., Вызго Т. С., Малькеева А.). Нам довелось видеть одну из статуэток - обезьянка, играющая на лире, - в собрании Метрополитен Музея в Нью-Йорке, относящуюся к египетскому искусству периода Птолемеев (II-III вв. до н.э.). Еще более ранние образцы (начало 2-го тыс. до н.э.) имелись в собрании Иракского Музея в Багдаде (15).
Обезьянка-музыкант.
Восточный Туркестан.
Хотан. II-III вв.н.э.
Государственный Эрмитаж, СПб.
Образ обезьяны не был однозначным в народных представлениях, литературном и эпическом творчестве. Он варьировался от отрицательного (символ глупости, бессердечия и т.п.) - и до положительного – героического священного. В народной жизни дореволюционной Средней Азии он также имел множество проявлений. К примеру, “в Бухаре на базарах встречалась игрушка, которую называли маймун - “обезьяна”. Она была устроена так, что деревянная фигура обезьяны лезла вверх по тростниковой палочке” (16). Таким образом, обезьяна воспринималась как существо противоречивое, обладавшее множеством характеристик. Однако в целом среди них доминировала такая черта её характера, как склонность к веселью и беззаботность. Возможно, что именно поэтому в музыкальном контексте обезьяна обычно воспринималась как символ веселья и считалась спутницей носителей соответствующих профессий - бродячих музыкантов, комедиантов и т.п. Нужно отметить, что в этом последнем качестве она упоминается в некоторых мусульманских средневековых исторических хрониках и литературных сочинениях.
Приведенные нами сведения о Камбаре в различных культурах народов Средней Азии и индийских параллелях свидетельствуют о существовании в прошлом глубоких связей между музыкальными культурами народов Средней Азии и Индии, об общих истоках легендарного персонажа, уходящих в глубокую древность. Камбар - создатель музыки, музыкальных инструментов и покровитель музыкантов - важная объединяющая фигура в музыкальных культурах. Он символизирует единство музыкальных традиций и в целом городской и кочевой культур народов Средней Азии.
Примечания
1. Снесарсв Г.П. Хорезмские легенды как источник по истории религиозных культов Средней Азии. М., 1983, с. 58; Садоков Р.Л. Тысяча осколков золотого саза. М., 1971, с.7-10.
2. У разных среднеазиатских народов и в различных историко-культурных ареалах Камбар предстает и в других ипостасях: “Хозяин грома”, святая покровительница женщин (Камбар-ана) и др.
3. В.Н.Басилов приводит интересные полевые этнографические сведения о Баба-Гамбаре у туркмен как покровителе музыки и изобретателе музыкального инструмента дутар. См. в его книге: Культ святых в исламе. М., 1970, с. 55-68.
4. См. об этом: М.Гаврилов. Кукольный театр. - В кн.: Известия Средне-Азиатского Комитета по делам музеев и охраны памятников старины, искусства и природы. Вып. Третий. Ташкент, 1928, с.106.
5. Дюшалиев К.Ш. О киргизской народной музыке. Сборник статей. Фрунзе, 1984, с. 38.
6. Впервые опубликована им в одной из работ в 1939 году, а позже - в его книге “Киргизские народные музыканты и евцы” (М., 1972, с.39-41).
7. Victor Beliaev. Central Asian Music. Essays in the History of the Music of the People of the U.S.S.R.
Edited and Annotated by Mark Slobin. Mid-dletown, Connecticut, 1975, p.24 and 45.
8. Пословицы и поговорки кыргызского народа. Из собрания академика К.К.Юдахина. Бишкек, 1997, с. 173.
9. Зийа ад-Дин Нахшаби. Книга попугая (Тути-наме). Перевод с персидского Е.Э.Бертельса. М., 1979. с. 146.
10. Имад ибн Мухаммад аи-Наари. Жемчужины бесед. Переводе персидского М.-Н.О.Османова. М., 1985, с.13 2-133.
11. См.: Пугаченкова Г.А. Новые данные о художественной культуре Бактрии, - В кн.: Из истории античной культуры Узбекистана. Ташкент, 1973, с.121, рис.38.
12. См.: Альбаум Л.И. Балалык-тепе. Ташкент, 1960, с.27, рис.12.
13. См. Забелина Н.Н. Новые археологические находки из Гиссарской долины. - В кн.: сообщения республиканского историко-краеведческого музея Тадж ССР. Вып. 1. Сталинабад, 1952, с.26, рис.3.
14. См.: Дьяконова Н.В., Сорокин С.С. Хотанские древности. Л., 1960, рис. 804-806, 969, 256, табл. 46. См. Подробнее в кн.: Вызго Т. С. Музыкальные инструменты Средней Азии. Исторические очерки. М.. 1980, с. 19-20, 58-59 и др.
15. Treasures of the Iraq Museum / By Basmachi, Dh.D. Багдад , 1975-76.111.108. P.401 - comments.
16. Пещерева Е.М. Игрушки и детские игры у таджиков и узбеков (по материалам 1924-1935 гг.). - В кн.: Сборник Музея Антропологии и Этнографии. АН СССР. Т. XVII. М.-Л., 1957, с. 82.
(Источник: журнал КУРАК, 2004 г. Кыргызстан)