Нигора Ахмедова: Может быть, пришло время войти в контекст мирового искусства?

Ничего удивительного, что этот разговор об актуальном искусстве и путях его развития у нас в республике проходил в одном из выставочных залов Ташкента - Национальной галерее искусства. Наша собеседница - доктор искусствоведения, заведующая отделом изобразительного искусства Института искусствознания Академии Художеств Узбекистана Нигора Рахимовна Ахмедова. Она также является куратором Ташкентских биеннале и многих других выставочных проектов.

О сути актуального искусства

Как известно, "contemporary art" означает современное, актуальное искусство. Можно долго объяснять, что это значит и как в разных странах переводят этот термин. Суть в том, что это искусство, ориентированное на концептуальное осмысление того, что называется "здесь и сейчас". Безусловно, что это - не актуальный плакат на злобу дня или конъюнктура. И не только яркий формальный язык, шокирующий артистический жест, хотя и это также важно. Но, на мой взгляд, важнее некая идея, волнующая художника, которая пересекается с современной проблематикой мира и интересна многим. Затрагивает какие-то серьезные проблемы. Которые, может быть, еще и не озвучены, но которые замечает художник. Он, как сейсмограф, сигнализирует о чем-то важном для общества и не может молчать. То есть его волнует не только то, что происходит за его "дувалом", но и многое-многое другое. Он не может быть в отлете от общечеловеческих проблем, болевых точек этой жизни. Такая потребность в актуальности возникла после засилья сугубо формальных поисков, периода, когда обуржуазился абстракционизм. Мир менялся и должна была появиться такая форма, такой новый тип искусства, который бы позволял выразить и показать все, что мы хотим. Это были инсталляции, акции, перформансы, видеоарт, теперь еще и сетевое искусство. И конца этому не будет, пока артикулируется мысль и продолжаются поиски художников.

Не совсем верно, когда говорят: "Актуальное искусство - это новый вид изобразительного искусства". Изобразительное искусство со своей пластической системой и жанровой структурой, многовековой историей искусства - это одно. Но время идет и рядом появился другой сегмент современной культуры - актуальное искусство. Это, конечно, не его завершение (мы видим - параллельно развивается современная живопись, скульптура) или продолжение. Это - отдельная типология со своей системой "подвидов" ( объекты, акции, инсталляции и пр.). Со своей системой координат, которые сформировались в эпоху постмодернизма, - отсюда во многом и его специфика: подход к произведению как к художественному тексту, важная роль контекста, свободная апелляция к различным "языкам", новые идеи и даже свои история развития, центры, выставочная стратегия, культовые фигуры. Это было закономерно, так как каждое явление имеет определенную исчерпанность. Художникам хотелось высказаться - и они ушли от двухмерности полотна. Появились новые формы - это инсталляция, перформанс, видеоарт. Ведь известно, что пятьсот лет развития европейской живописи, где они уже прошли всё, показали рубеж, через который должно было пройти художественное сознание, чтобы вновь увидеть и приоткрыть новый потенциал живописи. Кстати, сейчас многие актуалисты работают в технике "холст- масло" , но это - уже, конечно, что-то другое, концептуальное в живописи.

Если говорить о терминах, то нужно иметь в виду нашу специфику. Сontemporary art на Западе называют нетрадиционным искусством. Для них традиционны живопись, скульптура, графика. Мы же не можем это так называть, потому что у нас к традиционному искусству относят другой пласт культуры - вышивку, керамику и пр. В то же время уникальность нашей ситуации в том, что эти формы национальной культуры - полновесные, живые и функционирующие. Наряду с "привнесенными", но уже ставшими "нашими" живописью, скульптурой и графикой…

В плане художественной системы сontemporary art - это "открытый" текст. Художник может использовать самые разные техники и материалы: и живопись, и графику, и пластику. Когда мы говорим "открытый текст", то так же имеем в виду, что при восприятии этого произведения огромную роль играет интеллектуальный потенциал зрителя, цепочка ассоциаций, которую порождает работа, то есть она часто прочитывается очень широко, именно нуждается в этом разнообразном прочтении. Для меня лично в понимании "актуальности" есть еще один аспект: актуальность - это контакт/ коммуникация, активное восприятие при встрече с инсталляцией, этой временной конструкцией в зале. Которую потом демонтируют и она перестает существовать.

Но если в живописи, к примеру, первостепенную роль играет поэтика произведения, его живописно- пластический строй, эстетика, пластика или цвет, то тут очень важен философский уровень рефлексии художника, реализация идей. А эстетический момент может быть даже несколько ослаблен. Конечно, хорошо, когда и он присутствует - это супер! Помните, на выставке "Констелляция", ну какая особая эстетика в этих штампующих ручках в инсталляции Саши Николаева?! И все же: этот мерный, машинный ритм, холодная белизна гипсовых рук, бесконечно штампующих, словно "клонирующих" человечков, - создают какое-то особое, жутковатое впечатление, заставляют задуматься, переживать. Так что этот тип искусства также задает эмоции, переживания, но они достигаются другими средствами и возможностями.

Таким образом, происходит перелом в осознании, в понимании того, каким может быть современное искусство. И все-таки это - искусство, а не просто информация или техника. Давайте поймем, что это, в первую очередь, - переживание художника. Но он переносит большую часть своих переживаний в философскую рефлексию. Поэтому и задачи этого вида искусства - другие.

Когда я смотрела работы, поданные на конкурс к "Констелляция. Постскриптум", то мне показалось, что некоторые конкурсанты не совсем понимают основы этого искусства. Было предложено что-то вроде декораций, какие-то палки -елки, к сожалению. Декоратор или архитектор мыслит по-другому. Декоратор не рефлексирует, он декорирует, что-то там украшает. Так же и архитектор - он что-то строит, и у него чаще всего философский аспект ослаблен, они более рациональны в силу свой профессии. У художника другой тип рефлексии, он переживает, поэтому часто нагружает свою работу символами и поэтическими эмблемами. Но думаю, всему нужно учиться, больше самим проявлять желание узнать что-то, быть информированным. У наших молодых это тоже проявится. Они ведь только начали...

Актуальное искусство у соседей

Казахстанские и кыргызстанские художники начали заниматься этим раньше и развивались динамичнее. Они тоже уже определили свои характерные черты. Так, в Казахстане, в Алматы (потому, что есть и Шымкент и Караганда) художники развивались в близких тенденциях с концептуальным искусством России, с их радикализмом, пик которых наблюдался на российской арт-сцене в 90-е годы. Тогда Кулик там гавкал - бегал, сидел голым в образе собаки в клетке. Почему радикальные жесты в России были популярны в 90-е? Во-первых, это в традициях русского искусства, которое любит дойти до самой точки. Там и абстракционизм в свое время довели до самой точки и "Черный квадрат". У них также очень сильно работают социальные радикальные идеи. Это не только менталитет, но и мощные кураторы и галеристы, которые тогда открывали Россию Западу.

Я, например, считаю очень важным этот постсоветский этап развития российской современной культуры. Потому что через радикализм надо было снимать "старую шкуру". Производить демонтаж старых воззрений, сформировавшихся под сильным влиянием советской идеологии. Позиция демонтажа - резкого, грубого, шокирующего! - была очень принципиальная. Как говорится, хотели научиться быть свободными, снимали комплексы, боязнь смелых жестов, привычку всем думать одинаково, коллективно. Ну и, конечно, много было пены. Демонтаж этот произошел - шоком - и в экономике, и в искусстве. Таким образом расчищалась дорога новому. В том числе, и разнообразным новым формам искусства. Динамика обновления была достаточно крутая.

Что очень важно, такого радикализма ждали западные кураторы, хотели его. Они тогда смотрели на Россию как на страну диких выходок, русского дебилизма, медведей, икры, матрешек, ушанок и "синих носов". Это была отчасти и конъюнктура. Но рядом были и очень интересные проекты. С одной стороны, надо было привлечь внимание Запада к российской артсцене. А с другой, пробивались очень интересные российские актуалисты. Сейчас, я считаю, всё успокоилось, все расселись по своим нишам. Определились группы вокруг галерей, разработаны стратегии и внутренние и на Западе. Делается много выставочных проектов актуального искусства - АРтМосква, АртМАнеж, АртКлязьма, в регионах -тоже. Теперь это искусство приоритетное, его вовсю закупают, музеифицируют и так далее. Например, в Русском музее в Питере есть отдел новейших течений уже где-то более 10 лет, теперь - и в Третьяковке.
А Кулик гавкал-гавкал, а сейчас - он миллионер! У артбизнеса есть это - сначала аплодировать радикалистам, а потом их обуржуазить. Что и случилось...

Как это начиналось у нас

В Узбекистане это начиналось с проведения нами региональных выставок "Азия Арт". Уже на вторую выставку, в 1995 году, казахская делегация (галерея"Коксерек" и др.) привезла инсталляции, объекты и, по-моему, перформансы. Это звучало для нас очень ново, поскольку в Центральной Азии это было впервые. Мы-то показывали только живопись… Вокруг новых форм возник своеобразный бум. После освобождения от советской идеологии все ожидали, что искусство должно резко измениться. Оно и изменилось. Живопись, в частности, совершенно преобразилась в тематических и пластических характеристиках на основе интерпретации наследия. В то же время многие устремились к западной информации, пытались примерить новые формы у нас.

В те годы в некоторых республиках региона началось активное галерейное движение. И очень многие галереи инициировали новые формы искусства. Благодаря их финансовой поддержке художники Казахстана и Кыргызстана начали пытаться делать свое актуальное искусство. Когда они привезли сюда свои работы, это была демонстрация не только деятельности галерей в области актуального искусства. Но и молодой поросли, молодой генерации художников. Так что прошло уже более 10 лет, как у нас в Центральной Азии существует contemporary art…

Тогда очень важную роль играли кураторы, которые идеологически и финансово поддерживали этот тип искусства. Было немало неправительственных организаций, которые инвестировали в него деньги. К сожалению, без такой поддержки никакое, тем более актуальное искусство, развиваться не может.

Для того, чтобы актуальное искусство могло функционировать у нас, - нужны институции нового вида. При старом типе выставочной деятельности сделать это очень сложно. Мой опыте показывает - в Узбекистане это удается с трудом. Вот, допустим, мы собираемся провести республиканскую выставку. Но на это деньги не заложены совсем. Есть деньги на пригласительные, на экспозицию, но нет - на такой тип выставок. Ну заложишь средства на инсталляции, а потом куда ее девать, ведь то, из чего это все делается, трудно даже иногда не то что заложить в смету, - найти эти материалы. Эти все проблемы не урегулированы.

Поэтому кураторам важно инициировать новые формы выставок, приучать постепенно к необходимости их устроительства. Мы это потихонечку и делали после 1995 года. В 2000 г. у нас был проект "Путь познания духа. Миллениум -2000". Где были уже и нами предложены первые инсталляции Д. Усманова. Но поскольку нас на инсталляции не финансировали, мы бегали искали спонсоров и нашли небольшие деньги.

В 2001 году у нас открылась Первая Ташкентская Биеннале. И часть той работы была на ней представлена. Вот такова, очень медленная, история развития этого искусства у нас в стране. В процессе эволюции начали формироваться специфические черты именно нашего актуального искусства.

Специфика концептуального искусства в Узбекистане

Как я уже говорила, в 90-е годы специфичность национальных искусств постепенно сформировалась и в России, и в Казахстане, и в Кыргызстане. У нас же это все происходило постепенно, медленно, с трудом. Появились А. Николаев, Ж. Усманов, В. Ахунов, потом В. Усеинов. Вот сейчас вот - Е. Камбина, М. Фозили, З. Мансуров, Б.Исмаилов.

У нас очень сильна живописная традиция. В менталитете - сильнейшая потребность в сохранении преемственности, более значительная, чем оборвать эту преемственность. Но в то же время весь многовековый опыт развития проявляет еще одну важнейшую нашу черту - умение адаптировать новое, не отрываясь от прошлого, привить еще что-то новое. И недавние ученики становятся со временем большими мастерами. Многовековое древо нашей истории всегда пополняется новыми веточками, побегами. И теперь тоже, только этот период проходит сложнее.

И мы- внутри этих принципов нашей культуры. Я считаю, что это очень важно, что мы постепенно нашли свою нишу, свой образ в этом искусстве. Актуальное искусство Узбекистана уже имеет две линии. С одной стороны, суфийская интерпретация "всего-всего" у Джамола Усманова, а с другой - искусство более западного толка, некий конструктивизм Александра Николаева. И у других тоже есть интересные, но более социально заостренные, радикальные пересечения с суфийскими мотивами. На недавно прошедшей международной выставке "Караван- Сарай. Станция Ташкент", в основном, был представлен видеоарт из 19 стран. Наши художники: А. Николаев, М. Фозили, Е. Камбина, З. Мансуров, Б. Исмаилов - показали интересные видеоработы. А ведь еще в 2005 году только 2 художника работали в видео. Так постепенно начало формироваться наше лицо.

Почему этот период проходит сложнее? Для этого много причин - отсутствие информации, финансирования, закрытость, отставание, почти нет инициативы от кураторов, которые бы стимулировали выставочную стратегию. Всего одна организация есть в Ташкенте, которая помогает грантами и сама инициирует новые идеи и проекты - Швейцарское бюро по сотрудничеству и развитию. И все...

Надо отметить, что при этом есть сильный диктат со стороны западных кураторов. Почему наших художников не очень приглашают на запад? Вот, к примеру, приезжает к нам куратор и ищет, что бы могло произвести на Западе фурор. И видит, - очень спокойное у нас искусство. Не нравится ему это, хочется перца, искореженных судеб - для пиара. Всё как-то гармонично. Все тихо занимаются своими инсталляциями и прочим...

В то же время в конце 90х на смену радикализму постепенно китайское, корейское и прочее азиатское искусство заговорило о важном и универсальном, но - другим языком. Где, наряду с оригинальным пластическим опытом и традицией, присутствует некая философия, решение вечных проблем человека, его одиночества. А не супершокирующие, революционные какие-то жесты. Так за счет этого в конце 90-х на Западе вошли в моду китайцы и другие юго-восточные азиаты.

И я везде пишу: "Может, сейчас пришло именно наше время, чтобы войти в контекст мирового искусства?" Мне кажется, сейчас время пересечения западных технологий и восточной концепции гармонии человека с бытием.

Итак, в 2001 году Узбекистан впервые показал свои инсталляции...

Видеоарт в регионе

В 2005 году я поставила перед собой задачу привезти на 3 ташкентскую Биеннале видеоарт, приобщить публику и к этому искусству. Так здесь в 2003 г. был показан казахский видеоарт Саида Атабекова и других. В 2005 году у нас уже весь Центральный Выставочный зал был отдан только видеоарту. Причем представлены были и центральноазиатские, и западные, и российские видеоартисты.

Сейчас, в век высоких технологий, когда все быстро устаревает, на Западе меньше делают просто инсталляции. И больше внимания уделяют видеоарту и видеоинсталляции. Для нас это было важно - приучить наших художников и публику, что уже есть и здесь в регионе такой вид актуального искусства как видеоарт. В 2003 году благодаря инициативе очень креативного, можно сказать, одного из самых "крутых" кураторов из Казахстана, Валерии Ибраевой несколько центральноазиатских художников и искусствоведов (от Узбекистана - были А. Николаев и я) съездили на средства одного зарубежного фонда на Стамбульскую Биеннале. Это было для нас огромной школой, дало много информации и море впечатлений. В основном, там был видеоарт и немного инсталляций, куратором - американец Джон Камерон. А в 2004 году был проведен В. Ибраевоей Центрально- Азиатский видеофестиваль "Сакральные места Центральной Азии", с которого, собственно, и начал в регионе видеоарт развиваться.

Делать инсталляции достаточно трудно по финансам, а видеоарт - еще труднее. Нужен монтажный стол, знание и культура съемки, звук, свет, монтаж и, наконец, сценарий - оригинальная концепция.

Наши актуалисты

Так потихоньку начала проявляться специфичность нашего концептуального искусства. Некоторым кажется, что мы очень традиционны, нерадикальны. Например, Ахунов и Николаев, близкие московской концептуальной школе, считают, что актуальное искусство не может не быть радикальным. На мой взгляд, искусство разных стран и должно быть разным. На чем строилась идеология большевизма - только это и нет другого! Но в искусстве, извините, необходимы толерантность и многообразие, как говорится, Китай не похож на Африку, а Индия - на Францию. Нет двух одинаковых стран, двух одинаково развивающихся обществ в мире, и художников. А актуальное искусство- это окно в общество.

Вот, Джамол Усманов очень постепенно идет к своему собственному лицу и "жесту" в актуальном искусстве. Он хочет говорить, не отрываясь от своей культурной среды, от почвы. И ищет в нашем наследии то, что может быть интересно всему миру. Несмотря на то, что я сама люблю в искусстве более современные формы, тем не менее в этом я с ним согласна. Наследия плохого не бывает, но бывает, что вы не можете что-то интересное для современности вычерпать из него, следуете штампу и клише. Вот, например, сколько можно всем стилизовать нашу миниатюру по одинаковому принципу. Сколько в ней еще таится интересных идей, пластических принципов, смыслов! Но все делают одинаковые мертвые стилизации. Любовь к интерпретации задавила в нас вкус к инновации, вот так!

Традиции сами по себе не могут быть плохими или хорошими, это мы с ними не то делаем. Вот например, американец Билл Виола (его называют Рембрандтом видеоарта), он глубоко изучал духовную суфийскую традицию, философию суфизма. Он нашел в поэзии Дж. Руми океан мысли, океан таких вещей, которые могут корреспондироваться с современным человеком. И он говорит: "Может быть, мы на пороге таких же открытий, как 500 лет назад, когда перспективу открыли линейную, световоздушную. Это же была математика сплошная. И тогда люди говорили: "Пришел конец искусству, " как сейчас некоторые говорят:"Цифровые технологии убивают искусство". Может быть, и мы стоим на пороге кардинальных изменений, Ренессанса в визуальной культуре?". То есть он мыслит очень глобально. Не так: "мы не за это, а за то". Он смотрит: тогда вот тоже казалось, что искусство, вся европейская культура находится на краю гибели, когда начали по-другому работать. Сейчас художник остался тем же, но средства его меняются. И может быть, мы тоже - на грани каких-то революционных изменений. И вот, возвращаясь к традициям, он нашел в традиции колоссальный опыт, опыт мистический. И наш Джамол тоже говорит: "Не надо повторять лишь внешние атрибуты традиции!" Мы на самом деле уже устали от сусальности, сладкоголосых и однообразных картин, от профанации традиций. Найди в опыте тысячелетней культуры то, чего так не хватает в нынешней жуткой жизни. Как этот американец нашел в суфизме мистический опыт. Позднее он нашел этот мистицизм в Тарковском, протянул нити, желая приблизить себя к каким-то тайнам мира, не разгаданным еще. В этом суть и в этом настоящий художник! "Не надо повторять одежды 16 века, а надо брать сердцевину!" Джамол - молодец, его подталкивают, а он идет своим путем, остается художником. Я его хорошо знаю, мы дружим, - он бы мог за минуту все легко сделать, как просят. Но это такой цельный человек. Он ищет свой голос. Вот, например, каких-то приглашают на Запад, он бы мог тоже побежать. Нет. Он хочет искать - пусть с большим трудом, "тернисто"! - свою дорогу. Это редко сейчас бывает. И перед его убеждениями я преклоняюсь. Потому что - в чем сила художника? - Убедить! Сделал Малевич черный квадрат и - убедил, выстоял. Он погибал, болел, его уничтожали, но он - выстоял. Может быть, художники так и закаляются, чтобы силой своего убеждения убедить и других. Придет время, и мы все будем убеждены в их правоте.

И вот самая важная проблема нашего всего современного искусства, помимо актуального, - как, не отрываясь от этих традиций, соединить их с современными ощущениями мира, как найти точку соприкосновения с сегодняшним днем. Вот, например, в Казахстане Саид Атабеков и другие умудряются соединить архетипы свои с современностью. Они, может быть, и не думают об этом, но это всегда есть в их работах. И Джамол тоже нашел такую базу - это мистический опыт наших предков в суфийской философии. И параллели нашел: тут тебе и лучшая современная музыка, и кинематограф, и видеоарт. Этот опыт бесконечен и он всегда будет актуален.

И вот у нас уже сформировалась такая многовекторная картина из нескольких художников-актуалистов. Это те люди, которые были в "Констелляции", еще туда можно прибавить Елену Камбину, очень хорошего и талантливого художника. И приятно, что сейчас международные кураторы нашими актуалистами - такими, какие есть - заинтересовались. Например, Виктор Мизиано увидел в Центральной Азии хороший потенциал и показал их на Венецианской биеннале.

Важность информированности

Но, возможно, кураторы (и я тоже) немножко бывают предвзяты в выборе, в оценках. Ведь актуальное искусство - это, с одной стороны, инвестиции, но с другой - информированность художников о работе друг друга. Мы очень страдаем от того, что оказались закрыты и не достаточно толерантны в культурном плане. Чужие ценности - не про нас! Но зачем каждый раз открывать велосипед? Если бы у нас была возможность приглашать больше художников на мастер-классы, получать журналы об искусстве, мы бы могли ликвидировать свою отсталость. Только сейчас мы вроде понемногу открываемся миру...

Есть и еще одна сторона информированности. Очевидна тенденция к подражанию лучшим работам в актуальном искусстве Запада - и у наших соседей, в том числе. Много перепевов Бойса и пр. Возможно, это и неплохо - сначала получить, пропустить через себя. А там будет видно: или ты переварил, или ты будешь эпигоном западных образцов. Это дело таланта.

М.С.: Почему бы для повышения информированности наиболее перспективных художников не предложить какому-нибудь фонду проект - в идеале - на обеспечение их персональными компьютерами, на подключение к Интернету, на обучение их компьютерной грамотности. А на худой конец, хотя бы просто на создание центра общественного доступа художников к всемирной сети? Это бы окупилось...

У многих из тех, кто мог бы дать деньги, и у самих художников, да и у некоторых искусствоведов - инерционное отношение к этому. Они привыкли, чтобы искусствовед им все рассказал. Хотя - это твоя профессия, ты сядь и посмотри. Ты должен быть в курсе событий твоей профессии. Зайди на любой сайт, посмотри, что там есть. Кроме того, вы даже не представляете, как художникам-актуалистам сложно материально. Триумф и драма актуалиста: он сделал инсталляцию - она никому не нужна, пылится. Он ее никогда не продаст, хорошо, если он благодаря ей приобрел славу. Вот я предлагала в Творческом объединении поставить три компьютера, подключить к сети, пусть в любой день у них будет возможность на них работать, связываться с миром. Если Академия не может дать деньги, то хотя бы это она могла бы предложить художникам. Не разовой помощью, а постоянной работой такого информационного центра. Можно все сделать, и деньги какие-то есть. Но менеджмент - плохой, по старинке. Сейчас это недопустимо.

Куратор как двигатель процесса

Сейчас искусством руководят кураторы, инициативные галеристы, а классический искусствовед, тихо посещающий выставки - уже в прошлом. На Западе такое положение дел давно. В последнее время у нас тоже стали появляться кураторы. Поясню на своем примере. Я еще слова такого не знала, но уже по интуиции начала действовать именно как куратор. Понимая, что нельзя делать выставки по старинке, выступила идеологом и директором таких выставок, как "Азия-Арт", потом Биеннале. Хотя это давалось с трудом, но вот так вслепую что-то получалось - и я стала превращаться в куратора. Т.е. в инициатора, в человека, работающего с художником, помогающего ему сориентироваться, достающего деньги, нанимающего менеджера. И потом пишущего обо всем этом...

Здесь, в первую очередь, очень важно инициировать идею выставки. Вот сидит художник - один здесь, другой- там. Ты нащупываешь тенденцию. Если ее еще нет, а ты предчувствуешь ее, то создаешь эту тенденцию сам. Придумываешь выставку, находишь команду и т.д. И получается, - именно куратор во многом создает современный художественный процесс. Иногда, в некоторых странах, когда нет кураторов, сами художники становятся ими. Вот в Кыргыстане есть Гульнара и Мурат Касмалиевы - они и кураторы, и художники. Между художником и зрителем стоит куратор, от которого в обе стороны идут нити, без него зритель никогда не увидит актуального искусства.

И этому надо обучать молодых искусствоведов, - как формируется проект, как он "вышивается". Пусть слушают, работают в мастер-классе, чтобы все осмыслить, а потом напишут об этом. И спонсоры будут их знать, они войдут в обойму, будут предлагать уже свои проекты. Ведь если на художников еще находятся какие-то деньги, то искусствоведы никому не нужны, бедствуют зачастую на гроши. Поэтому у них самих и инициативы нет. А в результате кураторов, столь важных для художественного процесса, не хватает.

Подготовка художников...

М.С.: А самих художников-актуалистов хватает?

Нет, тоже маловато. Вот они выучились, получили какое-то образование, но пока ничего не знают. Актуальное искусство требует, чтобы художник еще и задумался. Не только работать с красками надо, но кое-что понимать, что такое инсталляция и т.д. Не только недостаточная образованность, но нередко - и отсутствие желания что-то знать. Это очень большая проблема. В то же время, можно заметить, что в актуальном искусстве проявляются художники не очень молодые, но думающие. К этому идут…Те, кто сейчас представляет у нас актуальное искусство, уже не самые молодые люди.

М.С.:А из молодых художников, которые сейчас на "Констелляцию. Постскриптум" заявки подали? Как Вы оцениваете потенциал этой молодежи?

Конечно, есть неплохие ребята, зацепки есть. Но все равно и с ними надо вести большую образовательную работу. Надо бы свозить их самих куда-то, чтобы посмотрели. Но денег нет. И тогда через Биеннале они узнают, вот это - видеоарт, это еще что-то. На последней биеннале у нас был мастер-класс немецкой художницы по видеоарту. И в этом году планируем пригласить крупных художников. На Биеннале Виктор Мизиано давал мастер-класс "Художник без холста и краски". Это был очень интересный разговор о концепциях, о лаборатории художника и прочем. А люди вставали, фыркали и уходили. Думали, что мы издеваемся. А так хочется, чтобы публика поняла - есть другое искусство, и это данность.

...и публики

Мы сейчас незаметно перешли к еще одному вопросу. Вы ведь замечаете, что сейчас многое изменилось? Литература, телевидение, кинематограф - все абсолютно другое. Не только подача, но - абсолютно другой подход. Когда привычная вещь нагружена другим смыслом, как бы ломает сознание зрителя. Когда очень важны: ирония, парадокс, оксюморон, аллюзия или, к примеру, палимпсест, когда из старого фолианта просвечивает смысл соскобленной до этого рукописи. Это такой постмодернистский прием. Слишком велик багаж большой у культуры - что ни возьми, идет веер ассоциаций. Сейчас все рассчитано на грамотного человека, на интеллектуала - аллюзия, меняющееся пространство и время. Нет такого, как прежде, когда в классической музыке музыкант мелодию ведет. То же и литература, и кинематограф. Я уж не говорю о массовой культуре.

А наши люди к этому не привыкли и не работают в этой системе смыслов. Поэтому мы не понятны другими. Наша независимость пришлась на тот момент, когда интеллектуальный мир и мир искусства начал кардинально меняться. И мы из дремучести советской идеологии вдруг в этот меняющийся мир попали, в точку такой стыковки. Вот представьте, наш "Ан-24" - тр-тр-тр!- взлетел и восторг: "ой, небо!". Пытается приземлиться, например, на аэродром Шарля Де Голля, а тот не принимает, там совсем другая система шасси-масси: " нет, нет, нет, не можем принять!" И мы в воздухе висим... Вот ситуация какая.

Как это все осмыслится нашей творческой интеллигенцией, трудно сказать. Нам сейчас нужно очень большой рывок сделать. Для этого необходимы какие-то новые институции, неправительственные организации, культурные центры, библиотеки современного искусства, фонды культурных инициатив. Но в это тоже нужны вложения. Уже не ново, но все же, спасибо, Швейцарское бюро по развитию и сотрудничеству многое делает для нашей культуры. Остальные иностранные фонды, в основном, продвигают культуру и искусство своих стран. Хотя и это тоже очень нужно нам - знать, что у них делается.

М.С.: А какова роль государства в этом деле? Разве оно в этих институциях не заинтересовано?

А это другой вопрос. Нигде в мире государство этим напрямую не занимается. Оно просто дает свободу, создает экономическую и правовую базу для развития культуры, для открытия таких институций. Например, в Германии очень велика роль города. Каждый город просто соревнуется с другими в том, у кого интереснее развивается культурная жизнь.

М.С.: Но откуда же тогда брать средства, где те меценаты, те богатые люди, которые дадут на культуру?

К сожалению, я не могу знать, куда девают свои деньги богатые, и не мое это дело. Но знаю, что во всем мире состоятельные люди - люди культурные. Этим все сказано...

"Констелляция" подтолкнула художников к актуальному искусству

Важная роль "Констелляции" в том, что это была первая выставка у нас, полностью посвященная актуальному искусству. Этот проект был хорошо продуман и профинансирован. Она послужила толчком для художников. Художники, которые там участвовали, например, Александр Николаев, в силу своей информированности уже знают язык этого искусства. Ведь, когда ты, например, учишься живописи, тебе объясняют, что такое композиция, рисунок, форма, ритм и т.д. У актуального искусства свои такие же законы, которые прекрасно знают Саша и Слава; они много читали, поэтому так работают в нем.

А другие начали, благодаря "Констелляции". Поэтому только сейчас, допустим, Усеинов пришел к интересным находкам. Вначале он создавал какие-то, я считаю, формальные вещи. Так, например, его "Константа"- она очень хорошо смотрится, она естественна, но она формально сделана. Теперь он делает более концептуальные вещи, у нас на "Караван-Сарае" он показал два интересных проекта. Мы с ним все лето работали, ежедневно встречались. Кстати, в этом и есть работа куратора: я их собрала, объяснила: есть такая идея, как вы думаете и т.д. ... Затем уже они стали приносить свои наработки. И вот я наблюдала, как у Усеинова вызревает мысль, как проект становится все более концептуальным, уходит от мелочей, густеет-густеет, концентрируется. Вы знаете, очень много проектов так и выходит- начинаешь с одного, а заканчиваешь совсем другим. У пишущих людей тоже так бывает: садишься писать что-то большое, а материал "уводит". И вот Усеинов сделал проект. У нас была тема города. "Станция - Ташкент". И он начинал с жизненных впечатлений. Муссировал тему самолета, аэропорта, какого-то урбанизма. Началось с того, что ему в Алматы продали билет на несуществующий рейс. В конце концов получился самолет. Но самолет - глиняный, из пахсы, он никогда не взлетит! ... Я недавно прочла, в России один сделал самолет из валенок, а в Германии видела самолет с приклеенными внутри веточками мака - наркотранзит. С названием "Цветы зла", по-моему. Т.е. самолет - архетип урбанистического сознания...

Контакт между произведением и публикой

Вот так рождаются проекты - художника что-то пронзило, задело. И так Вячеслав Усеинов стал более серьезные проекты создавать . А потом у него возник еще проект. Он что-то крутил-вертел и, в конце концов, сделал из скрученной грубой бумаги (из такой раньше на базаре продавали пакеты) огромные какие-то круги. И мы назвали их " Круги унижения". Ну а дальше как растет проект? Начали мы инсталлировать - не смотрится на полу. Вяло. А там рядом стоял рояль - эстетика другого мира. И вот - творческий человек!- он окрутил рояль этими "кругами унижения". И получился открытый текст. Он, может, хотел сказать одно, а люди читают уже: вот как творческому человеку трудно. Рояль как что-то высокое, чужое, западное и вдруг рядом - наше.

И молодежи этот открытый "текст" очень интересен. Они спрашивают: а художник вот это сказал? Я говорю: ой, какой ты молодец. Художник, может, об этом и не думал, но его настолько пронзило, что новый смысл вытягивается. Его произведение многослойно, оно рождает все новые ассоциации. Мысль не законсервирована, ей дается толчок. Это - искусство, во-первых, потому что оно реагирует на мир, художник рефлексирует. А во-вторых, потому что оно - коммуникативное, рождает контакт...

Почему я считаю, что в современной живописи есть определенный кризис? Потому что оборвался контакт между произведением и публикой, на которую оно рассчитано. Вот выставлена живопись - а люди проходят мимо. Очень много сейчас такой живописи. Эта определенная точка кризиса. Когда коммуникации с тем, для кого это делается, нет.

А в актуальном искусстве художник четко знает, как оно должно резонировать. Хотя бы отрицательный, но резонанс должен быть. То есть искусству возвращается его коммуникативная функция, к сожалению, уже ослабленная в других видах, где наблюдается некоторая исчерпанность, момент кризиса.

Отношение к этому искусству на Западе

М.С.: А на Западе разве не заметна уже некоторая исчерпанность и актуального искусства?

Да, но оно не столько надоело, сколько в нем мусора много. Я не говорю, что актуальное искусство - прямо панацея от всего. И в нем наступает исчерпанность, много плагиата, мусора, конъюнктуры, много людей, которые просто грантики хотят получить.

Но, я вам хочу сказать, этот тип искусства уже занял свое место в культурной системе на Западе. Музеи, частные лица покупают такие работы. И более того, уже стоит вопрос о музеификации этого нового объекта искусства, т.е. его собирании, каталогизации, хранении. И что важно, эти инсталляции там вписаны в городскую среду. Вот Вы не задавали себе вопрос, зачем в очень прагматичном и рациональном западном мире находятся институции, которые поддерживают актуальное искусство?

М.С.: Им, сытым, скучно...

Ну, для этого есть массовая культура Я тоже над этим вопросом задумывалась. Вот есть институции, которые поддерживают авторское кино и т.д. Кому оно нужно? На мой взгляд, тот имеющийся один процент интеллектуалов очень важен для западного общества как источник новаций, предчувствий художника, как пример незатухающей художественной мысли, креатива. И его сознательно поддерживают. Что очень важно. Они - жемчужины нации. Это во-первых. Во-вторых, это единственный лагерь, оппозиционный массовой культуре. А в-третьих, это пример не-остановки. Та горстка людей, которым никто ничего не платит, но они все время что-то ищут, обновляются - это художники, творческие люди. Я всегда говорю, что не будет денег в системе, где менеджмент построен по старому образцу. Выделили деньги, допустим, на кино. Его сняли - и дальше тишина. Не продумано.

Вот во Франции 5 % с проката любого: американского, китайского, русского - фильма идет на поддержание молодого французского кино. И не надо ничего делать, куда-то ходить, в очередь писать заявки. Просто умно организовано, эти часы так завели - и всё на месте, все спокойны - авторское кино не будет умирать. Так же и в литературе. И поэтому вся эта пошлятина рядом уже не страшна. Если бы у нас при закупках сколько-то процентов в такую кассу бросали, чтобы поддержать молодых художников, -представляете?! А так - отправить это, закупить то- никогда не будет денег хватать. При таком менеджменте никакого эффекта не будет. Хотя денег на культуру дают достаточно.

Национальная "манера понимать" вещи

Невозможно серьезно думать, что современный узбек может существовать в ментальности 16 века, это- абсурд. Остаются, конечно, какие-то базовые координаты, но форма - всегда порождается временем, эпохой. Никуда не денешься, она должна быть адекватной современной жизни. Над этим вопросом у нас не работают, поэтому мы непонятны, летаем в разных воздушных коридорах с современным миром. Во многих странах Востока особость оборачивается нередко отсталостью, но этот момент никто не хочет признавать. Я считаю, не надо искусственно педалировать выражение особой ментальности, она все равно присутствует. Я в своей книге напоминаю слова Крамского о национальном своеобразии, которое, как река, само найдет свое русло. Дело ведь не в сарафане и в тюбетейке. Национальность все равно выражается. Слава Богу! Унификации не будет никогда. Зачем искусственно педалировать? Я считаю вредным, консервативным и пагубным для нашего искусства призыв: "сидите на архетипах, на нашей ментальности, пусть даже это выглядит как штамп, это - наше национальное своеобразие".

Своеобразие меняется, потому что меняется общество, меняется человек. Например, раньше говорили: русская национальная идея - это "Троица" Андрея Рублева. Потом появились передвижники как выражение русского духа. Потом русский авангард. И так далее и тому подобнее... Искусство тоже должно меняться, вслед за человеком. Что мне нравится в актуальном искусстве, так это наличие коммуникативной остроты, что люди ищут, задумываются над тем, что хотел выразить художник.

М.С.: На мой взгляд, вот картины Джамола Усманова цепляют, у зрителя с ними есть контакт. Его живопись как раз и можно назвать народной и традиционной, хотя она и создана сейчас. Ощущается какое-то присутствие подлинного национального духа.

Да, это у него есть. Он - художник с очень развитым чувством стиля, эстет в высшей степени. И это в духе традиции... Я недавно читала книгу Певзнера "Английское в английском". Он пишет, как трудно сегодня ухватить проявление чисто английского духа, то, что сейчас есть английского в английском. Вот что сейчас русское в русском? Очень большая культурологическая проблема понять, что из национального сохраняется в национальном, что исчезает. Он говорит о том, что национальное своеобразие может очень резко поменяться и потом мы будем говорить:"оказывается, это и есть подлинное". То есть оно меняется вместе с обществом, с человеком.

Еще: черты национального своеобразия бывают неадекватны современной ситуации. И такое тоже бывает, и кажется отсталостью. Вот, например, Певзнер говорит, что в ХХ веке английское не вышло никуда. Существовали парижская школа, в Мюнхене, в США и т.п. А английского ничего такого не было. То, что характерно для англичан: определенный консерватизм, любовь к традиционному - эти черты их национального своеобразия не были востребованы.

Тоже самое в 90-е годы было у нас, мы не могли показать себя ярко. А сейчас, к примеру, казахи успокоились и уже у нас ищут эту восточную гармоничность. И я опять повторяю - сейчас наше время! Художникам надо найти точки соприкосновения нашего искусства с мировым.

М.С.: Может ли человек, русский по происхождению, но живущий здесь, в Узбекистане, достоверно отражать эту ментальность?

Да, может. Возьмем художника Исаака Левитана, совершенно русского человека, несмотря на его еврейское происхождение. Он лучше всех выразил в своих пейзажах русскую душу. А Сергей Эйзенштейн с его "Потемкиным"? Как это понимать? Это значит, что на каком-то этапе какая-то личность, переживающая здесь и сейчас, в этом контексте, почувствует и передаст лучше других квинтэссенцию этого народа и времени...

Любое искусство отражает пусть не весь национальный менталитет, но какие-то его грани. Допустим, у казахов с первобытных времен до ХХ века - единый пласт архаической кочевой культуры. Наш же менталитет - давно слоёный, в каждом из нас всяких кровей намешано. И какую-то часть этой огромной многослойности каждый и отражает. Это во-первых. А во- вторых, в советское время узбекское искусство позиционировало себя как жизнеутверждающее, праздничное, колористическое. В то же время внутри нашей традиции как силен мистический опыт! И только сейчас он востребован. На мой взгляд, Джавлон Умарбеков, рядом с картинами которого мы сидим, в 70-е годы прошлого века выразил какие-то очень важные грани нашего менталитета. Другие художники в свое время - тоже.

Есть путаница в понятии менталитета и в том, как он обнаруживается в искусстве. Многое переведено в сферу национальных обрядов, внешней атрибутики. Это касается не только изобразительного искусства, но и театрального дела, скульптуры и других. Но ведь существует литература по психологии национального менталитета, по теории этнокультурной идентичности. Ни история, ни традиции не виноваты - виноваты мы сами, берем только верхний, декоративный слой. А актуальное искусство как раз - таки дает возможность снять эту шелуху и уйти к каким-то важным основам, к концептуальной сути.

Духовные основы

У нас тысячелетний духовный и нравственный опыт исламской культуры. Наиболее полно он отразился в литературе. Кстати, Джамол Усманов очень хорошо эту литературу знает. Вот отсюда его "Долина познания", "Долина любви" - это всё. Все содержательные моменты его искусства - из суфийской поэзии, даже эти трубы - из поэмы о жажде. Те же суфийские импульсы в его "Х-позиции". Мы на одну часть состоим из порока, из низменного и его олицетворение - крысы, а вторая часть - ангелы внутри нас. Не случайно он их по всем стенам и углам раскидал, поднял на эту трубу - как бы они везде тебя поджидают. В этом искусстве очень важно не то, какими средствами показано что-то, а какое сообщение от художника мы получаем, как он себя позиционирует. Джамолу это важно сказать образами, духовными кодами суфийской поэзии. Саше Николаеву важно сказать это урбанистическим языком современной культуры. Здесь главное - это художник, его артистический жест, послание. Каждый выбирает свои средства, свое философское выражение мира.

Надо еще раз сказать, что многие вещи живописью уже отработаны. Но уже сейчас идет возвращение к живописи и очень интересно, что она, сохраняя холст-масло, стала другой, тоже постмодернистской и пр. И нельзя забывать, что нашей живописи всего век, многое там еще не исчерпано. Хотя момент усталости чувствуется, но мы многое еще не сделали, в отличие от Запада. Просто мы должны работать уже по-новому, учитывая воздух, время другое, мысли. Первоначально в 90-е годы тенденции в живописи воспринимались очень свежо, после советской тематики. Но уже топчемся на месте, поиска нет.

В чем гений Чингиза Айтматова? Взял заброшенный полустанок, богом забытый край. И на примере судьбы какого-то - человека - со всеми его страданиями, показал время, как оно менялось, меняло судьбы. И интересен всему миру! Вот пример, где национальное и общечеловеческое гениально стыкуются. На примере обыкновенных переживаний. Тут чабан, тут верблюдица, тут же прекрасный мифологический опыт пригодился. На этом примере видно, как литература, не замыкаясь, а перенимая опыт других, остается национальной. У них же не было письменности, у кыргызов, а какой мастер появился!.. Не надо закрываться, бояться глобализации - национальное все равно останется.

Арт-Критика

Анализ современного художественного процесса сложен, потому что ты целишься, как я говорю, в движущуюся мишень. Тут очень нужны не только знания, но и острый глаз, умение отличить в этом динамичном процессе что-то положительное, что-то мешающее развитию. Умение остановиться и зафиксировать, дать им оценку- это всё и есть критика. А наши думают: критика- это разругать, озлобить и выкинуть. Потерялась культура дискуссий. Очень важно осмысление. У нас, к сожалению, почти нет людей, которые бы этим профессионально занимались. У нас современный художественный процесс - это ласковая статья к юбилею или симпатичный отзыв на текущую выставку.

А полноценного анализа нет. Нет обсуждения выставок, профессиональных дискуссионных клубов. Потому что мало кто выдерживает и хочет выслушивать профессиональные суждения. Признаюсь, что до заседания жюри Биеннале со мной все здороваются, после - только те, кто получил Гран-при и первое место. Второе место - уже тоже недовольны. О какой критике может идти речь? Хорошо, вот были коллоквиумы. Было зафиксировано то, что люди думали на тот момент.

М.С.: Так нужны ли художнику критики?

Как же не нужны, необходимы! Они - часть процесса. Без критики процесс хромает. Как бы не относились к этому художники. Но проблема в том, что поменялись и парадигма, как мы говорим, искусства, и ценностные ориентиры, и методология. Многим бывает трудно понять, что происходит и высказать своё профессиональное суждение. Поэтому и надо возрождать культуру дискуссий, поддерживать арт-критику.

М.С.: Спасибо за интересный разговор.

Беседовала М.Стальбовская, январь 2007 г. 

2005 год. При подготовке к выставке "Констелляция". Нигора Ахмедова вместе с художниками Вячеславом Усеиновым и Сергеем Тычиной.	На открытии выставки