Из воспоминаний и дневников И.В. Пташниковой.

 

Детство 

Самое светлое и счастливое мое детство относится к 1926-29 годам. Каунчинское (Янгиюльское) лето было очень хорошим. Жили счастливо и интересно: книги, музыка, игры, кино, журналы и газеты и частые переезды с места на место - воспитывали, расширяли кругозор. Брат Олег был очень способным мальчиком, много читал, интересовался техникой, хорошо рисовал. Еще в Каунчах по журналам освоил фотографирование и радио. Построил сперва детекторный приемник, с наушником и маленьким кристалликом, с помощью которого шла "настройка на волну". Сколько восторга было, когда в наушниках послышались музыка и пенье! Низкий, ласковый голос пел в Москве "Ноченьку", а мы в Каунчах слушали, затаив дыхание. Потом он долго мотал какие-то проводочки и катушки, что-то монтировал - и получился приемник ламповый, чуть ли не с громкоговорителем! И еще приделал маме к швейной машинке электропривод, а она восхищалась и ужасалась одновременно, опасаясь чрезмерного проникновения техники в быт. Олег, гордый и самоуверенный, обещал все в доме электрифицировать, вплоть до мясорубки...

 Все фотографии того времени - дело рук Олега. Из старого бинокля он сделал подзорную трубу и глядел не только на луну, но и на соседку-одноклассницу Гину, свою будущую жену, жившую в соседнем с нами доме, в Каунчах на Сахарном - или тогда еще называли это место "Пороховым", вроде там рядом были когда-то пороховые склады, в прошлом веке. Рядом протекала быстрая, илистая речушка - Река моего детства - Куркульдюк. В ней, в ее мутных водах, я научилась плавать, в ней же поймала первую в своей жизни рыбу....

 

1928-1935 гг. Каунчи (Янгиюль). Этот мостик через речку Куркульдюк (правильней - Каракульдюк) строил мой папа, Василий Евгеньевич Пташников.

В 1978 году мостик еще стоял...

 

Сахарный завод в Каунчах был единственным на всю Среднюю Азию в то время, когда мы туда приехали и отец стал работать там старшим химиком. В 1928 или 29 г. проходила в Самарканде большая промышленная выставка. На ней были и экспонаты сахарного завода, а картину, написанную маслом и изображавшую общий вид этого завода, на выставку написал... Олег! Саму картину я не помню, но факт поразил мое воображение. Впрочем, к сожалению, авторитетом у меня Олег не пользовался и мы с ним частенько ссорились, а то и дрались. Почему - то особенно мне запомнилось, как он убеждал меня в том, что в моем лице четко видны "следы вырождения". Что это такое, я не понимала, но было страшно обидно и я в долгу старалась не оставаться.

Оказавшись после Украины в Средней Азии, мы упивались экзотикой восточной жизни. Обилие фруктов, винограда, дынь и арбузов, дешевизна жизни - 3 копейки стоил фунт баранины - в лавчонках висели освежеванные туши барашков. примерно столько же стоил хлеб и лепешки. Частенько к домам подходили узбеки с широкими корзинами, наполненными виноградом, их переносили на голове, покрикивая: "Сладки миноград - кисли миноград, подходи бери, даром даю!"

Возле дома росли молодые яблони - розмарин. От жары яблоки опадали зеленые и испекались в пожелтевшей траве под деревом. От жары мы спасались на Куркульдюке, валяясь на мокром берегу, вымазываясь илом, изображали дикарей, вопили. От домов к речке опускалась узенькая тропочка. Едва проснувшись, мчались на речку, распевая во весь голос: "Капитал, давай дорогу, пролетарий держит путь, не поставишь больше ногу на мою стальную грудь!" - или что-нибудь вроде этого...