Рождение мечты

 

Ниже приводятся отрывки из книги Натальи Горбуновой и Ирины Пташниковой "Рождение мечты" (М.: Физкультура и спорт, 1961. 100 с.) - о том, как они вчетвером отправились с Украины в 1955 году в отпуск в пустыню Кара-Кум; о встрече с известным ученым-археологом Сергеем Павловичем Толстовым, руководителем Хорезмской экспедиции, и с другими "не древними хорезмийцами".

 

ИСТОРИЯ, У КОТОРОЙ НЕТ КОНЦА

 

Решение было принято неожиданно. Мы даже не заметили, как идея овладела нашими головами... Все началось в один из тех чудесных вечеров, когда туристская группа безмятежно отдыхала у костра после трудного перехода. Пляшут языки пламени, взлетают искры, уходят в бездонное небо клубы дыма, и с ними летят ввысь мечты о новых краях, о неизведанных тропах, о непройденных перевалах. Пламя от костра выхватывает из темноты лишь небольшое пространство вокруг. Склоны окутаны туманом, и кажется, что мы плывем к звездам по безбрежному сказочному морю. - Как на Марсе! - тихо произносит один из наших товарищей, и остальные молчаливо соглашаются, хотя мы находимся всего лишь на закарпатской полонине. - Не знаю, как там на Марсе, - мечтательно говорит Ирина, - а пустыню - это очень напоминает. Несколько лет Ирина провела в Хорезмской экспедиции АН СССР под руководством исследователя Средней Азии профессора С. П. Толстова. Не раз мы слышали от нее разные мудреные истории о тех краях. Иногда трудно было отличить в них правду от вымысла, - так тесно они переплетались.

- Расскажи, Ирина, про пустыню, - раздается чей-то голос. Мы и не подозревали тогда, к чему приведет эта просьба.

- Ну что ж, пожалуйста! - усмехается Ирина и начинает свой рассказ:

"Ветер, с беспощадной яростью дувший несколько дней, стих так же внезапно, как налетел. Бессильно повисли оглушительно хлопавшие полы палаток, послушно улеглись на ребристую поверхность барханов мельчайшие песчинки, до этого, в дикой ярости забивавшиеся в нос, уши, глаза, скрипевшие на зубах. Внезапно наступившая торжественная тишина казалась оглушительной после нескольких безумных дней песчаной бури. Над отдыхающим лагерем Хорезмской археологической экспедиции Академии наук раскинулось бездонное южное небо с мириадами крупных ярких звезд. Откуда-то слегка доносятся звуки музыки, - это мечтает на берегу озера, импровизируя что-то на аккордеоне, Рюрик Садоков, кое-где еще слышится заглушенная беседа, тихий смех. Под тентом одной из палаток собралась небольшая группа археологов. Тут были и совсем молодые, впервые попавшие в пустыню студенты-практиканты, и опытные ученые, много лет проработавшие в песках. Среди ученых выделялся молодой человек с холодными серыми глазами. Изредка вспыхивающий огонек папиросу слегка освещал резко очерченные губы, энергичный подбородок и худую загорелую руку. Это был Юрий Александрович Раппопорт - начальник одного из археологических отрядов, раскапывающих древнюю крепость Кой-Крылган-кала. Большой любитель поэзии, он сам писал когда-то стихи, многие из которых, положенные на музыку Рюриком Садоковым, стали любимыми песнями "недревних хорезмийцев"... - Произошло это в прошлом году, - говорил он, - когда мы, закончив стационарные раскопки на Кой-Крылгане, отправились в разведку по левому берегу Аму-Дарьи. Отряд наш возглавлял сам профессор С. П. Толстов, не упускавший ни малейшего случая для продолжения исследований древних памятников на территории пустынь Кара-Кум и Кызыл-Кум, где некогда простиралось древнехорезмийское государство. ...Экспедиция разбила свой лагерь у развалин средневековой крепости Адак в Кара-Кумах. Неподалеку высился крутой чинк (обрыв) Бутентау, в котором чернел длинный ряд прямоугольных отверстий, расположенных на большой высоте. Что это: игра природы - выветривание или создание рук человеческих? Скорее всего последнее, решило большинство и все принялись за неотложные хлопоты по лагерю. Порода чинка была слишком рыхлая, и добраться до пещер казалось невозможным. Однако не так думала одна из сотрудниц экспедиции - Марина, отчаянная альпинистка. - Проникнуть хотя бы в одну из этих пещер! Тогда все стало бы ясным! Марине уже не раз попадало от начальства за попытки скалолазания по стенам древних замков, но соблазн был слишком велик. За ужином Марины хватились. Товарищи недоумевали, как могла она ослушаться профессора Толстова. Все ждали грозы: сурово сдвинутые брови Сергея Павловича не предвещали ничего хорошего. И вот Марина появилась. Вид у нее был такой, что даже профессор не произнес ни слова упрека.

- Я очень виновата... я ослушалась, полезла туда, но выслушайте меня! Прошу вас! - Марина без сил опустилась на брезент у костра. Рассказ ее был недлинен: - Разгружая машины, я наткнулась на моток капроновой веревки, и тут сразу пришло решение. Незаметно выбравшись из лагеря на чинк, я закрепила конец за выступ камня наверху и без особого труда спустилась по веревке в пещеру. Солнце уже село, внутри было темновато. Луч света карманного фонарика выхватывал из темноты закопченные стены, следы затесов. Вдруг скользящий по темной стене кружок света стал пестрым и ярким: он осветил невиданной красоты ковер. В нише под ним стоял маленький столик; а на нем раскрытая книга в кожаном переплете с массивными серебряными застежками: Завитки арабской вязи обрывались на середине страницы. Рядом стоял бронзовый светильник и сосудик с темной жидкостью. Казалось, где-то здесь, рядом, в полумраке притаился таинственный хозяин... Легкий шорох за стеной привел меня в трепет: змея! Я страшно боюсь змей. В ужасе я схватила тяжелый светильник и запустила им в подозрительный угол. Что-то загрохотало, а потом стало так тихо, что можно было расслышать вой шакала где-то далеко в песках. Пора было выбираться обратно. Светильник исчез бесследно, а в углу пещеры зияла темная дыра, которую я раньше не заметила. Впопыхах я схватила со стола книгу и бросилась к веревке. Дотянувшись до нее, я положила книгу на край пола и торопливо обвязалась. Все было готово к подъему, но, сколько я ни шарила по полу, книги на том месте не оказалось. Как возвращаться с пустыми руками, как убедить товарищей, что я все это видела? Но делать было нечего и вот я здесь, с вами... Посланный на рассвете следующего дня отряд разведчиков ничего особенного в этой пещере не обнаружил: только крохотный обрывок ковровой ткани и пятнышко черной туши на полу."

Ирина замолчала. - Что же дальше? - не выдержали слушатели. - Дальше? Пещера осталась на месте, а отряд археологов продолжил свой маршрут. - Как, даже не сделав попытки разоблачить тайну этого пещерного города?! - Тогда - нет. Впрочем, для желающих это сделать дорога туда не закрыта... - Да, закручено здорово, - подытожил Степан, великий насмешник и философ. - Даже не понять, есть ли там хоть слово правды. - Насчет правды утверждать не могу. Немало мы тогда переслушали всякой всячины у походных костров. Однако конца этой истории с пещерами мы так и не узнали. Видно, там еще никому не удалось побывать. - Все-таки хорошо бы туда добраться, - задумчиво произносит Иосиф, глядя в костер. Он думает неспеша, основательно и трезво. - А почему бы и нет? - Степан вскакивает на ноги, резким движением бросает в огонь окурок. - Мечтать, так мечтать!

 

ИДЕЯ ОВЛАДЕЛА МАССАМИ

 

Так родилась идея кара-кумского похода. Идея овладела массами, и началась длительная и упорная подготовка к путешествию. Прежде всего участники "безумной затеи", как вскорости окрестили будущий поход друзья-туристы, принялись читать. В тишине первоклассных библиотек мы бережно переворачивали пожелтевшие страницы, изучая древние караванные тропы, историю завоевания Хивы, быт и нравы Бухарского эмирата. С восторгом проглотили чудесную книгу С. П. Толстова "По следам древнехорезмийской цивилизации" и В. Витковича "По советскому Узбекистану". Мы списались с Хорезмской экспедицией, с каракалпакскими туристами.

Задачей путешествия являлось освоение новых туристских маршрутов по Средней Азии. По требованиям Единой Всесоюзной спортивной классификации оно соответствовало нормативам высшей категории трудности. Более 300 километров предстояло пройти пустыней Кара-Кумы в условиях плохой ориентировки и безводной малонаселенной местности. Проходя маршрут, группа должна была оказать помощь ученым-археологам в исследовании труднодоступного исторического памятника средневековья - пещерного города Бутентау и выполнить научное задание начальника Хорезмской экспедиции АН СССР...

Из Кара-Калпакии сообщили, что в этом году стоит небывалая жара, до 50° в тени, что приближается уборка хлопка и вряд ли можно будет достать верблюдов для каравана.

Неприятное письмо в адрес Республиканской секции прибыло от начальника Хорезмской экспедиции С. П. Толстова. Он писал: "Пешие маршруты в данном районе совершенно исключаются. Маршрут может быть проведен только на автомашинах или верхом, так как без значительного запаса воды и продовольствия долго находиться в этих местах нельзя. Опасность гибели туристов вполне реальна". Далее в этом письме сообщалось, что пещерный город удален от ближайших пунктов культурной зоны на 120 километров, а ближайший колодец находится в 44 километрах от него. Наше дерзкое стремление проникнуть в пещерный город не случайно вызвало осуждение со стороны профессора Толстова. Многолетний опыт исследователя пустыни обязывал его предостеречь людей, не привычных к жаркому климату и тяжелым условиям. Тем более, что ставилась сложная задача - проникнуть в пещеры, вырубленные на большой высоте в рыхлом песчанике.

Однако чем больше было всяких предостережений, тем сильнее манили к себе эти недоступные пещеры и безбрежные просторы песков. Убедившись в твердости намерения туристов проникнуть в пещерный город, профессор Толстов, наконец, согласился дать консультацию по научно-исследовательской работе и снаряжению, но поставил обязательным условием организацию каравана...

До конца остались верны "безумной затее" только четверо: Ирина Пташникова - историк-археолог, Наталья Горбунова - мастер типографии, Степан Балакин - журналист и Иосиф Антка - инженер.

Ирина оказалась в этой четверке, конечно, не случайно: что может быть заманчивее для историка-археолога, чем путешествие к истокам тайны древнего пещерного города! Не первый год бродит Ирина туристскими тропами, меняя карпатские полонины на заснеженные тундры Заполярья, болота Северного Урала на кавказские хребты. Но также не первый год участвует она в археологических экспедициях на раскопках древнего Хорезма, И, конечно, сильнее всего ее влекли затерянные в песках памятники старины, которые так много могут рассказать пытливому исследователю. Ирина сумела обратить в свою веру и остальных участников. За многие месяцы до выезда на маршрут мы только и думали, что о кара-кумском походе. Ирину, знающую пустыню лучше нас, решено было избрать руководителем группы. В ее семье давно уже стали традицией туристские походы; неуменье укладывать рюкзак и пользоваться компасом считалось неприличным... Вошло также в обычай, что раз в год легконогая мама надолго уходит в поход вместе с тяжелым рюкзаком и полевой сумкой. В походе Ирина была требовательна и непреклонна к участникам, строга к себе: первая бралась за самые ответственные поручения и трезво расценивала самые сложные ситуации. Мы знали заранее, что Ирина не простит никому из нас безразличия или нерасторопности, попадать же на острый язык руководителя не рекомендовалось.

 

В ЛАГЕРЕ ХОРЕЗМСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

 

... Промелькнули последние глинобитные домики, остались позади хлопковые поля, арыки, дороги. Раскачиваясь и ныряя с бархана на бархан, машина шла на северо-восток. По еле заметному следу, полузанесенному песком, Федор Иванович уверенно вел машину к старой "Крепости погибших баранов" - Кой-Крылган-кала. Богаты "земли древнего орошения" памятниками культуры различных эпох. Развалины сотен античных и средневековых крепостей и замков, могильники бронзового и стоянки каменного веков разбросаны на огромной территории междуречья Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи и в пустыне Кара-Кумы. Ровная, похожая на паркет поверхность такыра всегда окаймлена сыпучими песками...

Почти ничего не было известно науке об этих памятниках, пока в начале 30-х годов не попал сюда молодой ученый-историк Сергей Павлович Толстов. Романтик в душе, он был покорен суровой красотой пустыни, а пытливый глаз ученого, кроме экзотики, увидел величайшую ценность для науки полузанесенных песками руин. Началась многолетняя самоотверженная борьба с пустыней за оживление давно забытого, за создание истории древнего Хорезма. Каждый полевой сезон обогащал людей новыми открытиями, и благодаря трудам археологов история древнего Хорезма заняла надлежащее ей место наряду с историей древнего Востока, Египта, Сирии, Вавилонии. Первым полностью раскопанным памятником был дворец III века н. э. в мертвом городе Топрак-кала. Здесь впервые были обнаружены древнехорезмийские письменные документы на дереве и коже. Кой-Крылган-кала (IV век до н. э. - I век н. э.) была вторым таким памятником.

Вот в зубчатые стены Кой-Крылган-кала. Эта круглая крепость напоминала брошенную среди песков огромную корону. Зеленоватый свет луны щедро обливал ее мощные башни и остатки зубцов. Невдалеке между барханами что-то блестело, будто расплавленное серебро. Неужели вода? Утром выяснилось, что это действительно была вода. Очередное чудо: озеро ярко-синей, чистой, холодной воды. Такой щедрый подарок сделали Хорезмской экспедиции колхозники соседнего Кырк-кызского района. На недавно отвоеванные у пустыни земли пришла аму-дарьинская вода, а излишек ее отвели в пустыню, к лагерю экспедиции. Вода разлилась между барханами и образовала причудливой формы озеро, с мысами, заливами, островами...

Настала первая ночь в пустыне под древним азиатским небом, усеянным великим множеством крупных звезд. Казалось, только легли, утомленные полными впечатлениями дня, а уже сквозь сон послышался ясный звук гонга. Подъем!

Работа археологов начинается задолго до восхода солнца, по холодку, а с 11 до 17.00 все скрываются от палящего солнца под тентами. Первым делом - на озеро! Вчера что-то не верилось в его существование: может быть, подвох какой. "Недревние хорезмийцы" из экспедиции были большие мастера на всякие шутки, особенно с новичками. Но сегодня холодноватая синь озера оказалась вполне реальной: пей, ныряй, даже плавай! "А что же оно не просачивается сквозь песок, это озеро, и не уходит в землю? - думалось нам, - и почему оно такое холодное? Ведь кругом - раскаленные барханы, голой ногой ступить нельзя, а озеро существует уже не один год и даже подвинулось ближе к лагерю! По-видимому, сплошной мощный такыр был дном его, а быстрые воды Аму донесли сюда холодок заоблачных высот, где они зарождались.

С озера спешим на раскопки крепости. С увлечением рассказывает о ней Александр Сергеевич, сотрудник экспедиции:

- Когда под стенами мертвой крепости появилось беспокойное племя археологов, над поверхностью пустыни возвышалась только внутренняя часть ее, цитадель. Через внешнее кольцо укрепленных башнями стен уже перехлестнули песчаные волны барханов. Но ученые твердо решили вырвать у пустыни тайну "Крепости погибших баранов". На несколько метров углубились археологи вниз, раскапывая центральные помещения. Их труд был вознагражден: в центре крепости оказался колодец глубиной в несколько метров (надо было откуда-то брать воду во время осады).

В других помещениях нашли множество тщательно обработанных сосудов неизвестного назначения. Все пространство между центральной частью и внешними стенами крепости было занято жилыми помещениями. Археологи находили здесь маленькие, искусно сделанные фигурки, изображавшие людей, божества и животных, различные украшения, обломки посуды. Не обошлось и без курьезов.

Одна из раскопанных комнат была сплошь заставлена огромными наподобие бочек глиняными сосудами "хумами", в которых когда-то хранились разные продукты. Кто-то в шутку назвал это помещение винным погребом. Весть о том, что археологи откопали древний винный погреб с огромными запасами вина чуть ли не двухтысячелетней давности, быстро облетела окрестности. Однажды в лагерь прилетели самолеты, обслуживавшие экспедицию, и летчиков повели осматривать раскопки. - Дайте хоть понюхать этот легендарный напиток, - умоляли они своего проводника - студентку-практикантку Валю. Они никак не хотели поверить, что хумы были заполнены вездесущим кызыл-кумским песочком!...

Сергея Павловича Толстова в лагере не оказалось. Накануне в экспедиции произошло большое событие. В 40 километрах от главного лагеря в глубине пустыни был открыт обширный могильник бронзового века. Такие могильники в Хорезме еще не приходилось раскапывать. Первые же разведочные шурфы дали интереснейшие находки. На раскопки этого памятника, названного "Кокча-3", были брошены лучшие силы экспедиции. Там находился и С. П. Толстов.

- Для "уникального" похода такой могильник вполне подходит, - решила группа. И уже знакомый нам водитель Федор Иванович взялся доставить нас на Кокчу-3 вместе со свежей водой из синего озера и продуктами.

Выехали утром. Погода испортилась. Попутный ветер только мешал: он гнал впереди машины тучи песка, и перед радиатором неслось рыжее облако. Дорога исчезла. Рассыпавшись цепью, долго искали признаки колеи, засыпанной песком. Эта "трасса" была мало объезжена и не имела на пути никаких ориентиров. Могильник расположен на пустом ровном месте, только вдали еле просматриваются развалины крепостей Кургашин-кала и Джанбас-кала.

Обнаружить лагерь удалось по белому пятну шатровой палатки. К машине немедленно собралось все население лагеря и весело принялось за разгрузку. После обязательной и здесь чайной церемонии мы были представлены С. П. Толстову.

Высокий, с седеющими волосами профессор удивительно напоминал великих путешественников прошлого столетия. Из-под густых светлых бровей пытливо смотрели неожиданно голубые, как два озерца в пустыне, глаза; под длинными усами притаилась добродушная улыбка.

- Приветствую, - обратился он к нам, - рад видеть в наших краях пришельцев с далекой Украины!

В палатке Сергея Павловича было просторно и царил строгий порядок. Ее приподнятые полы свободно пропускали легкий ветерок, всегда разгуливающий на просторах пустыни, и жары не ощущалось. Мы расселись по ящикам, заменяющим стулья, и консультация началась. Коротко охарактеризовав район похода, Толстов дал нам немало практических советов по ориентированию в пустыне, найму верблюдов, сбору подъемного материала и поставил задачу: разведать все возможные подступы к пещерам и подробно их описать. Нанести на карту и ориентировать неизвестные экспедиции городища, которые встретятся на маршруте. Чувствуя, что в пещеры мы все равно попытаемся влезть, Толстое еще раз строго предупредил нас, чтобы мы не вздумали делать этого сверху чинка, карниз которого сильно зазубрен и непрочен. - Желаю успеха, - тепло и просто сказал в заключение ученый. - Это очень хорошо, что вы решили в походе заняться археологическими исследованиями и принести науке пользу!

В лагере Кокча-3 мы осмотрели раскопки, заглянув в каждую из отрытых могил. Для археологов могильник представлял особый интерес. После вскрытия нескольких могил стала вырисовываться картина древнего погребального обряда. В основном погребения были парные: костяки лежали лицом друг к другу. Мужчина - на правом боку, лицом к югу, женщина - на левом, лицом к северу. Ноги были подтянуты к груди, руки согнуты и сложены у подбородка. В изголовье стояли красиво орнаментированные сосуды, в которые, вероятно, клали пищу для отправляющихся в "страну мертвых". Но самым интересным было не это. Науке давно известны скорченные парные погребения. Очень часто на черепах женщин находили следы смертельных ран. Это означало, что если умирал муж - властелин, то убивали его любимую жену и хоронили их вместе. В могильнике Кокча-3 ничего подобного не было. Больше того, археологи заметили, что часто костяки в одной могиле оказывались разной сохранности. Случалось также, что один костяк был в полном порядке, а кости другого сдвинуты и перемешаны. Видимо, сначала хоронили умершего первым из супругов, а когда умирал другой, то его "подхоранивали" к первому, причем, возможно, приходилось даже слегка подвинуть его кости в сторону. Казалось, незначительная деталь, но из нее сделаны интересные выводы. Насильственное погребение жены вместе с мужем относится к периоду патриархата, т. е. господства мужчины, сменившему более раннюю стадию развития общества - матриархат. Парные погребения на Кокча-3 относятся, по-видимому, к раннему периоду господства мужчин, когда основой семьи был парный брак; потому-то после смерти одного супруга второго хоронили рядом с первым даже через несколько лет. Было раскопано также детское погребение, в котором черепа оказались сплющенными. Конечно, это могло произойти и просто под давлением почвы, но в глубокой древности существовал обычай искусственно изменять форму головы ребенка в детском возрасте. В ряде погребений на костях женских рук имелись позеленевшие от времени бронзовые браслеты, украшенные орнаментом, тут же находили рассыпавшиеся бусы. Под головами мужчин лежали бронзовые шилья с костяными ручками и стрелы. Скелеты, часто рассыпавшиеся от одного неосторожного прикосновения, пропитывали клеем БФ, наносили на чертежи, фотографировали и с величайшей осторожностью разбирали; каждую косточку снабжали этикеткой и упаковывали в вату для отправки самолетом в Москву. В институте антропологии находки подвергались дальнейшему изучению.

...Ирина вспоминает: "Бродила я как-то рядом с большой крепостью Базар-Кала, высматривая в основном бусинки, а на черепки и внимания особого не обращала. И вдруг перевернула ногой один бесформенный черепок, - да и глазам не поверила: кусок глины оказался частью лица с очаровательной, нежной, немного грустной улыбкой, слегка тронувшей маленькие полные губы над решительным, раздвоенным подбородком. Какой великий художник прошлого воплотил в этом куске мертвой глины пленившую его улыбку, оживив его своим гением и через века заставив трепетать ответной радостью сердце при одном только взгляде на отбившийся кусок? Все это было тайной, и как хотелось ее разгадать! А ведь в археологии на каждом шагу сталкиваешься с подобными тайнами.

-Ну и что же это за улыбка такая оказалась?

-Хорошая была улыбка...- с легкой грустью сказала Ирина.- Потом у нас из лагеря целое паломничество в эти места началось, все старались найти остальные куски этой скульптуры... кое-что нашли. Оказалось, что это была оссуарная маска - своеобразный надгробный памятник античного времени ...

 

ВПЕРЕД, НА БУТЕНТАУ

 

... Так перед нами раскрылись первоисточники увлекательнейшей из наук - археологии. Мы быстро сдружились с обитателями лагеря. Археологи были веселые, упорные, трудолюбивые люди. Они легко переносили лишения и трудности походной жизни и были влюблены в свою нелегкую профессию не меньше, чем туристы - в путешествия.

... На горизонте возникает темная полоса. Обычно это предвестник жилой зоны. Но на карте и близко ничего не значится. Уж не возник ли в пустыне новый кишлак, не успевший попасть на карту? Километр за километром упорно тянется вперед наш караван. Но темная полоса не приближается. Наоборот, она становится прозрачнее и вскоре исчезает совсем. Снова на горизонте одни полосатые барханы. Мираж. Тот самый мираж, о котором мы узнали еще со страниц учебника географии. Он волновал ребячье воображение чудными замками, дворцами, садами, которые якобы виделись путникам в пустыне. Наш мираж был значительно бледнее, но все же и он сбил нас с толку.

Опять проверяем азимут. Наконец-то! В дрожащем знойном мареве вырисовывается на вершине чинка горделивый купол крепости Дев-Кескен. Эх, как бы сегодня же достигнуть этого мыса! Ради него мы были готовы идти всю ночь. Но верблюды плелись вяло. Они устали, хотели пить и были совершенно равнодушны к памятникам старины. Не дотянув километра два до цели, остановились на ночлег.

...С рассветом подошли к подножию крепости, миновав обширное городище. Дев-Кескен, в прошлом крупнейший средневековый центр Западного Хорезма, который не раз осаждали кочевники. Нижняя часть цитадели сложена из огромных античных кирпичей размером 40X40 сантиметров, верхняя - из более мелких, средневековых. Крепость увенчана хорошо сохранившимся куполом, далеко видным в пустыне. На север тянулась цепь сторожевых башен; на северо-восток уходила неширокая полоска Устюрта, внизу приютилось городище, обнесенное стеной. Там, очевидно, жили простые люди, земледельцы и ремесленники, кормившие и одевавшие обитателей городской крепости. Все кругом было так реально, что развалины казались населенными.

Будто не три века отделяли нас от той поры, когда катастрофа обрушилась на цветущий край и превратила его в пустыню. Будто совсем недавно, вчера, здесь жили, работали, веселились люди. Они ковали железо, плавили стекло, мастерили бронзовые украшения и затейливые бусы, делали красивую посуду, проводили оросительные каналы, строили грозные крепости. Сухой климат пустыни сохранил до нашего времени эти памятники былой культуры. Здесь не бывает дождя иногда по пяти месяцев.

С такими мыслями мы подошли к хорошо сохранившемуся мазару, украшенному богатым орнаментом. Под его сводами было прохладно и тихо. Мы чинно расселись в тени на каменных плитах, скрестив ноги по местному обычаю. Каждый старался представить себе улицы Вазира, какими они могли быть триста лет назад.

"Вазир влачит жалкое существование еще в XVII веке, продолжая оставаться, как и находящийся в глубоком упадке Ургенч, базой для недовольных феодальных элементов, претендовавших на ханский престол. В то же время политический центр страны переходит в крупнейший центр Южного Хорезма - Хиву. Наконец самый выдающийся из узбекских правителей хан-историк Абульгази, осуществляя решительную политику централизации и нейтрализации оппозиционных феодалов окраин, выводит остатки населения Вазира и Ургенча в Южный Хорезм, где этими переселенцами создается Новый Ургенч - ныне центр Хорезмской области, крупнейший город Хорезмского оазиса. Так во второй половине XVII века завершается процесс запустения области Вазира - образования самых поздних по времени "земель древнего орошения" Хорезма" (С. П. Т о л с т о в. По следам древнехорезмийской цивилизации.. М.-Л., АН СССР. - 1948.)

Так говорит С. П. Толстов о районе, который постигло народное бедствие: сюда перестала доходить вода по Дарьялыку. По этой же причине раньше всех погиб Адак, пройденный нами в начале маршрута, затем Вазир, на мертвых улицах которого мы стояли, и Старый Ургенч (Куня-Ургенч), превратившийся из когда-то пышной столицы Хорезмского государства в маленький городок. Жизнь в Куня-Ургенче возродилась лишь тогда, когда воды Аму-Дарьи вновь повернули на запад. Переход от рабовладельческого строя к феодальному, варварские междоусобные войны и нашествия кочевников окончательно довершили упадок древнего Хорезма. Так продолжалось с XIV по XVII век, пока Хорезм не превратился в один из самых захолустных углов и без того отсталой Средней Азии, известный под названием Хивинского ханства ...

- Смотрите! - воскликнул Юсуп. Все головы живо повернулись к нему. В полутемной нише, которую мы раньше не заметили, стоял кумган с водой, чайник, пиалы и лежала большая золотистая дыня. Вот тебе и тени прошлого! Мы не так удивились бы, если бы увидели здесь древнего муллу, призывающего Аллаха, чем эти вполне реальные земные блага. После короткого совещания с Максумом, не будет ли это нарушением местных обычаев, решили съесть соблазнительную дыню, положив на ее место деньги. Дыня была поистине чудесной. Спасибо неведомым путникам, которые оставили в глубине пустыни эти дары! Вот бы туристам перенять этот благородный обычай, широко распространенный среди народов севера, таежных охотников и, как видно, здесь, в Средней Азии.

Однако пора в путь. Неподвижный зной висел над Устюртом, пока мы пересекали плато, направляясь к крепости Шемаха-кала. Это был раннесредневековый город, разрушенный монголами. Как и Вазир, Шемаха была крайним западным форпостом Хорезма и существовала до XVI-XVII веков. Площадь ее городища тянулась на несколько километров и была сплошь усеяна обломками керамики.

Мешочки для образцов и полевые сумки уже набиты до отказа. Теперь мы стремились собрать черепки одного и того же сосуда, чтобы по частям восстановить целое. Такого богатства находок мы еще нигде не встречали. Если бы "Всемогущий Аллах" передвинул контрольный срок и напоил наших верблюдов, можно было бы целый день провести на этом городище. "Подумаешь, археология!" - рассуждали некоторые из нас, отправляясь в поход...

 

ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ

 

Решено было идти весь вечер и часть ночи, лишь бы достигнуть культурной зоны. Уже темнело, когда на горизонте обозначилась темная полоса: это были поля, сады, арыки. Вот и конец пустыне!

Откуда-то появился слабый след ишака, вероятно, на нем везли саксаул. Засветились на горизонте первые огоньки, казавшиеся так близко, словно рукой подать, но это обман зрения. Шли до тех пор, пока можно было различить след ишака. Но густая тьма окутала землю, и легко было запутаться в сложной системе арыков. Привал! Последний привал в пустыне. Теперь можно было смело выкладывать все оставшееся в рюкзаках съедобное. Скупой завхоз торжественно выдал на ужин последнюю банку тушенки из "НЗ" на случай песчаной бури. Догорает последний костер в пустыне. При его колеблющемся свете спешно делаются последние записи в обтрепанных походных дневниках. Тлеющие угли чуть освещают лица сидящих вокруг огня. Наступило неповторимое в каждом туристском путешествии время, когда все трудное позади и можно с чистым сердцем предаться безмятежному отдыху. Не спеша вспоминаем все события только что совершенного похода, все поступки и деяния участников, все смешное и грустное ...

В адрес Украинской федерации туризма пришло письмо из Института этнографии АН СССР:

"...Группа украинских туристов совершила поход вдоль чинков Бутентау и Устюрта, расположенных в зоне пустыни на территории Ташаузской области Туркменской ССР. Перед выходом на маршрут туристы прибыли в лагерь Хорезмской экспедиции и сообщили о своем намерении ознакомиться с районом расположения Бутентауских пещер, относящихся, по материалам нашей разведки, к средним векам. Я поддержал предложение туристов изучить подступы к пещерам, проникновение в которые без специальной подготовки и снаряжения, по моему убеждению, было бы сопряжено для экспедиции с серьезным риском. Между тем исследование пещер, где могут оказаться остатки бытового инвентаря средневековых жителей Хорезма, представляет большой научный интерес. Взявшись выполнить задачу изучения подступов к средневековому пещерному городу Бутентау, группа туристов выступила в трудный маршрут, успешно достигла возвышенности, обследовала чинк Бутентау и, обнаружив несколько пещер, расположенных ниже других, проникла в них и описала внутреннюю планировку помещений, высеченных в скале. После посещения Бутентау туристы продолжали свой маршрут, обнаружив несколько не отмеченных нашей экспедицией памятников, и описали их, собрав попутно подъемный керамический материал. Я считаю, что туристский маршрут прошел успешно, несмотря на тяжелые природные условия, не привычные для большинства участников. Начальник Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР член-корреспондент АН СССР профессор С. П. Толстов".

Так был проложен маршрут в этом несколько необычном для туристских путешествий районе...

- Ну, как там, в песках? - Змей встречали? - Без воды обходились? - Как переносили жару? - И вообще, вы хоть немного довольны? - Но больше уж вы, наверное, туда ни ногой? Десятки подобных вопросов задавали нам по возвращении.

Что можно было ответить? Да, мы были довольны походом. Впечатлений вынесли больше, чем из любого другого путешествия, а необычные природные условия научили нас многому. Развенчано было представление о пустыне, как о мертвом царстве песка, где не может быть ничего интересного.

Наоборот, мы убедились, что:

- мир пустыни необъятен и своеобразен;
- недалеко то время, когда и пустыня будет служить человеку;
- никаких особенных ужасов в пустыне нет. Самое страшное - отсутствие воды и трудность ориентировки, но это зависит от подготовки похода
- простейшие археологические исследования в этом богатом историческими событиями районе не только интересны, но просто увлекательны. Археологические находки были такой большой моральной наградой, что невольно забывались все трудности и лишения
- жара в пустыне переносится легче, чем в условиях влажности и тесноты, например, в городах или просто в менее сухом географическом районе
- ядовитые насекомые и змеи никогда не нападают на человека первыми. Будь только осторожен. Особенно ядовиты они бывают весной
- в пустыне лучше пить не воду, а чай. Обильное питье предохраняет организм от перегревания, так как выпитая жидкость испаряется через кожу и создает охлаждение, вернее, сберегает в организме нормальную температуру. Чем суше воздух, тем сильнее происходит охлаждение и тем легче себя чувствует человек
- без каравана нечего и думать идти в пески. Верблюды - верные и надежные помощники в походе. А насчет того, что они плюются, то это бывает с ними весной
- обувь может быть обычная, походная. В тонкой обуви будет плохо: раскаленный песок, колючки, змеи, насекомые. Прочные ботинки должны плотно прилегать к ноге, чтобы внутрь не попадал песок
- широкополая шляпа, спальный мешок и фляга с водой НЗ должны быть у каждого. Воду хорошо подкислить
- для дневных привалов необходим тент, его можно устраивать из обыкновенной палатки, к которой обязателен комплект железных кольев и палок
- очень хорошо хоть немного знать местные обычаи и два-три десятка слов местного языка. Чудесный гостеприимный народ будет встречаться в пути. Надо уважать его обычаи, чтобы оставить о себе добрую память...

Можно ли быть дважды в этих краях?

Безусловно...