ЕЛЕНА СУЛИМА

 

 

Когда-то я была в Ташкенте. И даже выступала там со своими стихами по радио и так… Когда-то я даже дружила с вашими некоторыми авторами. Когда-то…
Эссе о Ташкенте, моей поездке в Ташкент у меня нет. Разве что в романе о детстве мелькает воспоминание, как сестра моей бабушки, Вера Константиновна Залесская. Для себя рисовала портреты в стиле мистического модерна. А для всех и для денег - писала портреты колхозников. После знаменитого ташкентского землетрясения переехала в в Москву, где до сих пор многие из старшего поколения художников вспоминают ее с улыбкой, нежно озаряются взором и вздыхают "Ох уж эта Вера! Крылатая бабушка авангарда семидесятых...". (примечание Е.Сулимы) --> приезжала из Ташкента и тогда у нас в комнате вместо штор висел виноград, и солнце просвечивало сквозь него. Вот, пожалуй, и все.
Мои предки - прадед и прабабка спасались в "Городе Хлебном" от последствий разорившей их революции. Кстати, похоронены у вас, но даже могилы уже нет. Прадед был художником...
Моя поездка в Ташкент в период первого этапа перестройки так далека от реальности - на каких-то литературных чтениях я попала под плотную опеку ваших журналистов - литераторов и пропутешествовала по Узбекистану как во сне.
Позвольте мне предложить вам просто стихи, навеянные моим посещением вашей страны, хотя, быть может, они и не говорят впрямую об этом.

 

***

И задохнулся в пустыне гнев,
Блеснув, как молния расплаты
И стихли громовы раскаты,
От равнодушья обомлев.
И мелкий дождик семенил,
Как рабский бред о перемене
Переселенческих волнений,
Но ничего не изменил…

 

Ташкентскому омуту


Сто лет не заводили мы часы –
Мы не нуждались в точном расписании,
Как жители ничейной полосы
Двух стран, давно погибших под песками.

Двух стран. К чему их вечная война?
Сады Семирамиды… Пирамиды…
Была я так небесно влюблена,
Жила под ветром солнечной планиды.

И ничего не надо было мне –
Казались вещи скучною удачей,
И все, что было вне тебя, то вне
Меня – быть не могло иначе.

Но как-то раз, спросив, который час? –
Ты удивился – “время что ли встало?”
Завел часы – и вот: ста лет не стало –
А значит, не было и нас.

И мы теперь случайные, как все
Любовники – паломники желанья,
Скучаем на нейтральной полосе,
Как пассажиры в зале ожиданья.

 

Несостоявшемуся Близкому


Прощай, нам не сбыться во времени.
Но может быть по вертикали,
Друг в друга перетекая,
Мы кристаллизуемся в семени
Космического растения.
… и вот его хитросплетения
ложатся кармической путанкой
судеб не расписанной жизни,
и наше синхронное виденье
плодит мировое родство.

 

Случай в степи (байка)


Табунщик! Табунщик! Коня подари!
Увидела, – вспыхнуло что-то внутри.
И снится и мнится, – на нем я лечу,
И все мне легко, и все по плечу.
Движеньем закованным жизнь не трави,
Табунщик! Табунщик, коня подари!
Раскосый табунщик смеется в ответ:
- В безденежье каждый певец и поэт.
Вам вечно голодным лишь небо коптить
Кострами кочевий – коня ж не купить.
Мне ж слыть дураком, коли я подарю
Коня, что обещан в подарок царю.
Ведь так повелось уж, что ни говори, -
Подарки как дети любят цари.
Сказал, усмехнулся и ускакал.
Выл ветер степной и как будто искал
Табунщика, след от кочевий, коня…
И все натыкался он лишь на меня.

ВОДА


1.

Видишь, там, на дне колодца,
Тайна гулкая живет?..
Прикоснешься, – шевельнется,
Встрепенется, как очнется,
А потом опять замрет,
Темной гладью отражая
Непривычно яркий свет,
Помолчит соображая,
И на все ответит: - НЕТ.
И прищурившись, сожмется,
И ведро наполнит тьмой,
Той, что в подземелье бьется,
Той, что хочет быть живой.

Но поднимется наружу
Препрозрачная вода.
Кто в ней тайну обнаружит,
Коль на все ответив, - ДА, -
До безумия согласна
Всех поить и всех любить,
Так чиста, прозрачна, ясна,
Что не может тайной быть.


2.


Слей воедино всю!
Разлей меня назад!
Смотри, как я дождем
хлещу асфальт, беснуясь!
Мной страшен водопад.
Мной бредит виноград.
И это я в твоей ладони
капелькой свернулась.
Мне жизнью стать твоей,
Но не тебе моей.
Свободна –
материнскою свободой.
Смеешься, дуралей?!.
Ну, на – меня испей!
…. Пустынею дарованную воду.

НА КАРТИНЕ ВАН ГОГА


А ведь жизнь в конечном итоге – бесцельна.
Цель ее – избежать подведенье итога,
Продолжаться во всем и всегда беспредельно.
Где тропа пролегла – проходит дорога.
Зарастает дорога тимьяном ползучим,
Но уже параллельно другая проходит.
Новоявленный хочет быть вездесущим –
Цель конечную ищет, но не находит.
Повторяется тем, что старается не повториться.
Людям светит, сигналя, что он есть на свете,
Ослепляясь лицом, перебрав бесконечные лица,
Устремляется в новую жизнь, – появляются дети.
То эстет, то аскет, то не верящий в бога,
Высшим смыслом себя бесконечно терзает.
И горит на картине Ван Гога дорога –
Он идет той дорогой, но Ван Гога,
При встрече, увы, не узнает.
То гонец, то мудрец, то гонимый, а то обличитель,
В нем воюют Сократы и Геростраты.
Он растратчик немыслимый и накопитель,
Он уйдет в никуда, но останется чувство утраты.
С этим чувством грядущий стремится стать вездесущим,
Цель наметит – добьется - и снова наметит.
На картине Ван Гога под солнцем безжалостно жгущим
Новый путник идет.
А куда?
Не ответит.

ЯПОНСКАЯ АКВАРЕЛЬ


Не хочу, я не хочу
в натуральную страну
ни в какую заграницу,
Где деньгами я плачу,
чтобы там не заблудиться,
Пить, курить и говорить,
мимо, мимо пропуская
Драгоценную финифть
сути жизни, – не вникая.
Не задерживаться чтоб
ни в чужих глазах,
ни в жизнях,
То в минор, а то в галоп
по базару дешевизны
Вдруг пускаться налегке –
что там – два- три чемодана
Сувениров?.. А в руке
символ Будды Гаутама…
Я не знаю – что верчу.
Среднюю ли
колесницу?..
Только то, что я хочу –
очень смутно-смутно снится!..
И сверлит мозг, будто дрель
у соседа за стеною,
все не принятое мною.
Только ноет акварель
той Японии, которой
Никогда и не бывало,
ее тонкие начала
в тыщу лет дают мне фору.
Но воспользуюсь ли я
данной точкою отсчета
Тонкой сути бытия,
или вдруг пошлю все к черту?..
По-славянски - как княжну
в Волгу Разин отправляет…
Боже, где же я живу?
Почему здесь все читают
Фауста лишь только “Ад”.
Но едва дойдут до “Рая” -
в сумасшедший дом слетают?..
Не хочу я, не хочу
и не ада и не рая!
Землю вдумчиво топчу,
страны все перебирая
И уже горизонталь
к замкнутой кривой стремится
Бесконечна вертикаль…
Но Япония… та… снится…
Дымкой нежной тишины
между небом и горою
В ней невоплощенный мир,
лишь намеченный любовью.
И как будто не любовь -
вся из неприкосновений
В то же время и любовь -
тонких переходов пенье
Света в еще больший свет,
воздуха- в пространство неба
Я вся там, но меня нет
там – все это моя небыль.
Не хочу я, не хочу
ни в какую заграницу.
В запредел я тот лечу,
слиться...
сниться…
…в тонких сферах воплотиться.


16.07.2004