Часовщик.

Рассказ Марка Сорского

- Семён Семёнович, вы гений, я уж и не надеялась, что они пойдут! – радостно улыбнулась дама в старомодной шляпке с вуалью. – Вы не представляете, как мне дороги эти часы! Им ведь сто лет в обед!

- Куда они денутся... Сказал, восемнадцатого будут готовы – значит будут, – довольно пробормотал Семён Семёнович, и пару раз взмахнув локтями, без усилия вспорхнул к висящим под потолком большим настенным часам с боем. Взлететь оказалось удивительно просто, и также легко оставаться под потолком, не падая вниз. “Чёрт бы меня побрал, и чего я всю жизнь по стремянкам лазил, когда так-то вот, куда как проще...” - ругнулся про себя Семён Семёнович, осторожно снимая с крюка в стене старинные тяжёлые часы и плавно, без напряжения опускаясь с ними на пол.- “Сейчас эта старая грымза уйдёт, и надо будет попробовать ещё разик. Что-то слишком уж легко это оказалось... Да и повыше надо бы попытаться...” - подумал Семён Семёнович, упаковывая часы в коробку и перевязывая шпагатом.

- Конечно, попробуйте! – почему-то сказала дама, ничуть не удивляясь уникальным способностям Семёна Семёновича. – В вашем возрасте можно уже перестать карабкаться по этим ужасным лестницам! Что вы, в конце концов, - мальчишка?... Кстати, а как вы это делаете?

- Да я, собственно... и не знаю… – растерялся Семён Семёнович. – Вот так вот, руками, раз, раз! – и всё... – с лёгкостью опять приподнялся под потолок Семён Семёнович и завис там, разглядывая сверху мастерскую, даму и свой верстак с инструментами. – Да вы сами попробуйте, чего тут сложного-то... Видите, как я делаю, оп! оп! – и наверху...

Дама вдруг легко вспорхнула к нему под потолок, взяла его под руку и крепко прижавшись, пристально посмотрела ему в глаза. “ А она вовсе и не старая... Сколько ей? – лет тридцать пять, не больше... И напоминает она мне кого-то... Кого?” - подумал Семён Семёнович, обнимая даму за талию и вылетая с ней в окно – “Артистку какую-то, что ли...”

- Сенечка, я так высоко боюсь!.. – горячо прошептала она ему прямо в ухо. “А мне, чего-то нисколечки и не страшно!” - подумал он, вдыхая какой-то особый, свежий воздух высоты. И вдруг, сам не понимая, - зачем он это делает – крепко обняв её, ринулся, пикируя вниз головой, мгновенно набирая немыслимую, сумасшедшую скорость... И только кровь в висках в унисон с сердцем – бум-бум-бум-бум!...

Бум-бум-бум!... - Семён Семёнович открыл глаза, соображая спросонья, что за шум. – Бум-бум-бум! – стучал кто-то в дверь.- Бум-бум-бум!...

- Иду, иду... - буркнул Семён Семёнович, скорее себе, чем пришедшему, и стал, кряхтя, выбираться из низкого кресла, в котором он дремал под негромкий писк телевизора, означающий, что передачи давно закончены. Кое-как поднявшись, он побрёл в потёмках в переднюю, зажигая по пути свет и удивляясь, - кого нелёгкая принесла в такой час?

- Кто там? - спросил он, добравшись, наконец, до двери. Не дождавшись ответа, старый часовщик по привычке зажмурил один глаз и посмотрел в дверной глазок. На лестничной площадке никого не было. Только женские каблучки гулко процокали по ступеням, да хлопнула подъездная дверь. - “ Не успел, зараза...” - расстроился Семён Семёнович и поплёлся назад. Его любимые, доставшиеся ещё от отца, настенные часы гулко и солидно пробили полночь. Он бессмысленно потоптался ещё минутку перед пищащим телевизором, гадая – кто бы это мог быть так поздно, выключил его и отправился в постель. “Надо же, скоро восьмой десяток разменяю, а всё летаю во сне...- подумал он, погасив свет и забираясь под одеяло - Как мальчишка, ей-Богу... Болтают, что, дескать, когда летаешь, ты вроде как растёшь... Что ж выходит, - я расту, что ли?... Чепуха какая-то... Вообще, человеческий сон – это одна большая загадка, а врачи – балбесы... Они думают, что всё уже про это знают, а чего они знают-то?.. Разве сон просто так приснится?... Он же зачем-то человеку нужен... В нём есть смысл какой-то... Кто-то шлёт тебе сигнал, чтобы предупредить тебя, научить или предостеречь... А мы – тупые, и ни черта не соображаем, когда с нами, придурками, ангелы, может быть, разговаривают!... Вопросов – тыща! – а ответов мы не понимаем... Почему?.. Почему, почему... По кочану!.. Нельзя позволить человеку знать то, что ему не положено природой... Разнюхай он лишнего – он жить не сможет!.. Взять, к примеру, будущее: ну, кто не захочет его выведать?!

Заходишь в кабинку, там сидит себе человечек из небесной канцелярии и справочки раздаёт любопытным направо и налево... – Тебе, любезный, через два года в лотерею главный приз выпадет. Поздравляю! – ну, что этот умник тут же учудит? Правильно: долгов наделает, да пьянствовать на радостях начнёт...- А тебе, милок, через недельку под поезд попасть придётся, уж извини!... - тот в обморок – хрясть! А прочухается, так вместо того, чтоб о душе подумать, дела уладить, повиниться перед кем следует – начнёт железные дороги за версту обходить, будто поможет ему это... Надо им это знание?.. Нет уж, спасибочки! Это, простите за выражение, никому на хрен не нужно!... Если б он мне чего-нибудь напророчил, я бы ему прямо сказал: “Знаете что, товарищ ангел, сотрите вы мне из памяти, к чёртовой бабушке всё, что тут наговорили! Ничего я помнить не хочу, ничегошеньки! Даже, о встрече нашей, чтоб забыл! Начисто всё сотрите и точка! Не было! Ничего не было! Ничего!..” - подумал он засыпая.

- Хорошо, – ответил ему кто-то нежным женским голосом.

Семён Семёнович удовлетворённо улыбнулся и уснул.

- Куда они денутся... Сказал, восемнадцатого будут гото... – осёкся Семён Семёнович, и почувствовал, что кровь отхлынула от лица, а сердце глухо ёкнуло и провалилось из груди куда-то вниз... “Это уже было когда-то... Было, убей меня Бог!.. Но когда?! ... Я помню эту тётку, и помню, что уже отдал ей её чёртову колокольню настенную...” - лихорадочно соображал Семён Семёнович, карабкаясь на стремянку, чтобы снять с крюка в стене старинные тяжёлые часы. - “Сейчас эта старая грымза уйдёт, и надо будет попробовать вспомнить – что это было!..”

- Конечно, попробуйте! – почему-то сказала дама и добавила: – И вообще, в вашем возрасте можно уже перестать карабкаться по этим ужасным лестницам! Что вы, в конце концов, - мальчишка?.. И как вы только не боитесь... – “Было, было, всё это было!.. – конвульсивно напрягал память Семён Семёнович. – Но, когда, как?..” - думал он с пересохшим горлом, а вслух растерянно пробормотал:

- Да я, собственно... и не знаю…

На негнущихся ногах он кое-как сполз со стремянки и стал упаковывать часы в картонную коробку, а потом непослушными пальцами обвязывать шпагатом. Каждое движение, сказанное дамой слово, освещение – всё!- буквально всё было памятно... Семён Семёнович готов был отдать голову на отсечение, что эти минуты он проживает второй раз!..- “И напоминает она мне кого-то... Кого?.. Артистку какую-то, что ли...” - напрягался он, потея и косясь на даму. – “ И было, и не было... И помню, и не помню... Наваждение какое-то...”

- Прошу... – прохрипел он протягивая даме коробку с часами.

- Семён Семёнович, вы себя хорошо чувствуете, голубчик? Что-то вы бледный какой-то...- участливо проворковала дама, взяла его за руку и пристально посмотрела ему в глаза.- “А она вовсе и не старая... Сколько ей? – лет тридцать пять, не больше...” - подумал он и спохватился, что и эта мысль приходит ему в голову не впервые.

- Таблеточку мятную не дать вам под язык, дружочек? У меня, знаете ли, есть,- продолжала дама с беспокойством.

- Нет, нет... я... спасибо... не беспокойтесь... я ничего, я в порядке... – лопотал Семён Семёнович, понимая, что если она сейчас уйдёт, то эту загадку ему не разгадать вовеки.

- Простите, а моё имя-отчество вы откуда... – пошёл на абордаж Семён Семёнович.

- Господь с вами, дорогой мой! Я же тысячу лет ваша клиентка.

- А зовут вас, простите...

- Ай-ай-ай! Вам не стыдно? – улыбнулась она и укоризненно погрозила пальчиком в чёрной кружевной перчатке. – Как вы могли забыть, бессовестный Семён Семёнович? Меня зовут Ангелина Серафимовна Богодомцева, живу я на Соборной улице, дом 12. И не говорите, пожалуйста, что вы меня не помните.

- Да, что вы!.. Помню, конечно же... Просто вылетело вдруг из головы... А так-то... само собой, что помню... Как же... Ангелина Серафимовна... Дом 12...

- Вот и славно. Спасибо вам огромнейшее ещё раз, дорогой Семён Семёнович. Вы, действительно, настоящий мастер и я вам очень признательна за то, что вы вернули к жизни мои любимые часы.

- Да, чего уж... я этих часов... за пятьдесят-то лет...

- Ну-ну, не скромничайте. Спасибо, и всего доброго. До свиданья.

- Будьте здоровы... Ангелина... Серафимовна... – кое-как выдавил из себя Семён Семёнович вслед уходящей даме и рухнул на табурет перед верстаком. Сердце колотилось, пот тёк по вискам за шиворот, воздуха не хватало. “Тихо, Сёма, тихо...- успокаивал он себя – Так и инфаркт схлопотать недолго... Давай-ка, валидольчика... где он, чтоб ему пусто было... ”Он пошарил в карманах, выудил оттуда алюминиевую капсулку с лекарством и сунул полтаблетки под язык. “Что ж это было-то?.. – начал он рассуждать, тяжело дыша, и вытирая пот со лба и шеи. – Ангелина Серафимовна Богодомцева?... Первый раз слышу, разрази меня гром!.. Соборная, двенадцать?.. Я и улицы-то такой не помню... Хотя, постой... это не в сторону ли вокзала... по четырнадцатому троллейбусу, а?.. Допустим... Так я там никого и не знаю... Говорит, клиентка постоянная... Что же я, клиентов своих не помню?... На память я вроде не жалуюсь... - “Не жалуюсь!” - передразнил он сам себя – Тогда, будь любезен, объясни, что это за катавасия?!.. Я же не просто в лицо её узнал, и не просто шляпку с перчатками запомнил, - я знал заранее, что она сделает, и что она скажет!... Как это?! ...Что это такое?!. А может у меня на старости лет дар прорезался?.. Дар… В моём возрасте только геморрой может прорезаться, а не дар... Нет, так не пойдёт. Давай попробуем вспомнить, когда это уже было… Когда?.. Да, никогда! Просто было и всё!.. Худо дело... Я так ни черта не вспомню... А не вспомню – не успокоюсь... Что же делать?... Не сходить же с ума медленной скоростью!... Постой... Соборная, двенадцать, говоришь?... А не съездить ли мне туда, и не поговорить ли с ней... Как бишь её?... с Ангелиной Серафимовной...”

Семён Семёнович стянул чёрные нарукавники, в которых всегда работал, снял с вешалки пиджак и кепку, повесил на входной двери табличку “Учёт”, и вышел из мастерской. На дворе стояло теплое бабье лето. Пахло сухой листвой, собранной в кучи, дымком от костров, которые уже кое-где начали поджигать ленивые дворники, и пылью. В такую замечательную погоду пиджак можно было не одевать. Семён Семёнович, взявшись за петельку, пришитую под воротником пиджака, забросил его за плечо, и на улицу Соборную решил отправиться пешочком. Уж больно погода была хороша, шагать – недалеко, да и подумать стоило: как, и что он будет спрашивать у “постоянной клиентки”. Семён Семёнович представил себе, как она удивится, увидев его на пороге, а он извинится и скажет, что произошло странное происшествие, которому он не находит объяснения, и попросит разрешения войти.- “Цветов, может купить?” - подумал он и тут же отказался от этой идеи: “Что я, свататься иду, что ли? Нечего на чепуху деньги тратить. Она и так счастлива, что я ей часы починил... Ну, вот и Соборная... Так. Где здесь чётная сторона-то?.. Ага... Через дорогу... Ну вот, значит, №8 – овощной ларёк, №10 – нотариальная контора,.. №12 ...” - он поднял глаза с аккуратной таблички на кирпичном заборе: “ул. Соборная, 12” на дом за распахнутыми воротами и... остолбенел: внутри чистенького зелёного дворика уходила золочёными куполами в голубое небо единственная церковь в городе... Оторопевший Семён Семёнович задрал голову к крестам, сияющим в закатном солнце, вздрогнул и выронил пиджак. Бу-у-м... бу-у-м... бу-у-м... – зазвонили к вечерне. Гулко, басовито и величественно – бу-у-м... буум... бу-ум…

бу-у-м...

Бум-бум-бум!...- Семён Семёнович открыл глаза, соображая спросонья, что за шум. – Бум-бум-бум! – стучал кто-то в дверь.- Бум-бум-бум!..

- Иду, иду... - буркнул Семён Семёнович, скорее себе, чем пришедшему, и стал, кряхтя, выбираться из низкого кресла, в котором он дремал под негромкий писк телевизора, означающий, что передачи давно закончены. Кое-как поднявшись, он побрёл в потёмках в переднюю, зажигая по пути свет и удивляясь,- кого нелёгкая принесла в такой час?

- Кто там? - спросил он добравшись, наконец, до двери. Не дождавшись ответа, старый часовщик по привычке зажмурил один глаз и посмотрел в дверной глазок. На лестничной площадке никого не было. Только женские каблучки гулко процокали по ступеням, да хлопнула подъездная дверь.- “Не успел, зараза...” - расстроился Семён Семёнович и поплёлся назад. Его любимые, доставшиеся ещё от отца, настенные часы гулко и солидно пробили полночь. Он бессмысленно потоптался ещё минутку перед пищащим телевизором, гадая – кто бы это мог быть так поздно, выключил его и отправился в постель. “Надо же, скоро восьмой десяток разменяю, а во сне всё летаю, да за тётками какими-то дурацкими гоняюсь... Надо будет сходить в поликлинику, давление померить, что ли... Бывают же такие сны, - галиматья несусветная, что и помнишь их невнятно, а когда проснёшься, тревога какая-то грудь теснит: вроде экзамен у тебя скоро, а ты ни в зуб ногой... Ну, вот чего эта Ангелина ко мне привязалась?.. Какого рожна ей от меня надо?.. Ей?.. Стоп, стоп, стоп... Ей от меня или мне от... О, Господи!... Погоди, Сеня... Что-то там было, во сне этом, про... предсказания, что ли, какие-то... Желаю я разнюхать, - не желаю... Да, да, да... Точно!.. Что, дескать, не хочу я знать, ни что меня ждёт, ни сколько мне осталось... Ну, конечно же!.. А я ещё кобенился – стирайте, мол, всё подчистую!... Вот же козёл старый!... Нет, ну как только дотумкался до дури такой?!.. Какой случай выпал... Лотерея!... А я... Идиот!.. Балбес безмозглый!.. На старости лет подчистую из ума выжил!.. Напрочь!.. А эти херувимы небесные, тоже те ещё халтурщики – не дотёрли в мозгах мне чего-то, паразиты, а я мучайся теперь!..

Погоди, погоди, Семён Семёнович!.. Ангелина эта, Богодомцева, часы-то свои ещё не забрала ведь!.. Висят они, родимые, в мастерской у меня!.. Стало быть, завтра она за ними явится, красавица!.. Точно придёт, золотая моя!.. – “Готово, Семён Семёнович?”, - а я ей – “Войдите, мол, в положение, - сами ведь напортачили, недостёрли как следует, как мне теперь жить с этим?...”

Ох, прости, Господи... Скорей бы уж утро, что ли...”

- Скоро, скоро... – шепнул ему кто-то ласково – Спи...

Семён Семёнович довольно улыбнулся и уснул.

- Куда они денутся... Сказал восемнадцатого будут готовы – значит будут. – пробормотал Семён Семёнович, стараясь не показать, что волнуется. Он придвинул стремянку к стене и не торопясь стал взбираться по ней к старинным тяжёлым часам, висящим на стене.

- И как вы только не боитесь, голубчик, взбираться на эти ужасные стремянки... Это в вашем-то возрасте! – сочувственно произнесла дама.

- Да чего там... Я без малого уж лет пятьдесят... лажу... – спускаясь с часами с лестницы, сообщил с показной бодростью Семён Семёнович – Вы бы присели, Ангелина Серафимовна, пока я их упакую...

- Вот как? Вы даже помните, как меня зовут... – удивлённо приподняла бровки дама в шляпке.

- Ну как же не помнить... Постоянных клиентов-то... Ангелина Серафимовна... А фамилия - Богодомцева... – заговорщицки подмигнул Семён Семёнович и добавил – Соборная, двенадцать... Верно?

- Однако! Какая у вас замечательная память, уважаемый... – с удивлением и некоторым замешательством заметила дама.

- Да вы присядьте, присядьте! – услужливо подвинул ей стул Семён Семёнович, специально принесённый сегодня из дома. - У меня к вам, уважаемая Ангелина Серафимовна, есть небольшое дельце... Чайку не желаете?... У меня чаёк славный, знаете ли, со слоником, индийский... – и не дожидаясь ответа, засеменил в подсобку, где оставил приготовленные термос и чашку с блюдцем, также предусмотрительно захваченные из дома утром. – Жизнь у меня была непростая, уважаемая Ангелина Серафимовна – начал издалека Семён Семёнович, возвращаясь с чашкой чая в одной руке и вазочкой с шоколадными конфетами - в другой. И тяжёлые времена бывали, и с семьёй у меня, знаете ли, не совсем... Одним словом, один я остался на старости лет... Нет, вы не подумайте, и жена у меня есть – бывшая, конечно, - и дети... Только не всё я про них знаю, а они про меня... – Дама, присев на краешек стула, молча слушала, опустила глаза в чашку, и придерживая её одной рукой, другой вертела под ней блюдце. – Не виделись мы давненько... – продолжал Семён Семёнович - То есть, в каком городе они проживают, я предполагаю... и адресок, в общем, разыскать можно, наверное... Но только, как-то всё недосуг было... Разошлись мы с ней шумно, со скандалами, с битьём посуды... да и на работе я день-деньской пропадаю... времени ни на что не хватает... Да...- Семён Семёнович достал из-под верстака картонную коробку и начал не спеша упаковывать в неё часы Ангелины Серафимовны. - Алиментов она от меня тогда не захотела, а я начал кипятиться: “Ах, так?! Ну, тогда хлебни-ка лиха... Посмотрю я, как ты одна-то управишься...” - а она – “Без твоих подачек вонючих обойдёмся!” Представляете, так и сказала! Я тогда совсем взбеленился, ну и полез в бутылку: “Знать тебя больше не желаю, ни про тебя, ни про жизнь твою, чтоб тебе пусто было!” Короче говоря, дорогая Ангелина Серафимовна, с тех пор ничегошеньки я про них не знаю... Ну, то есть ни-ни... Да... А время-то летит, проклятое! Стареем мы потихонечку - вот вроде, вчера ещё вместе мы жили, а как оглянешся: Господи, Боже ты мой! – вздохнул Семён Семёнович, и зачем-то перекрестился. – Жизнь-то пролетела уже, можно сказать... А что впереди осталось, сколько мне ещё отпущено, кто знает?... – Дама подняла глаза, и чуть наклонив голову, с любопытством посмотрела на Семёна Семёновича. – И стал я задумываться, уважаемая Ангелина Серафимовна, если б человек мог знать наперёд, чем обернутся его ошибки, то он, может и не совершал бы их. Но что сделано, - то сделано, назад уж не вернёшь... Я уж и не знаю, есть ли на свете такая сила, которая время вспять повернуть умеет, чтоб дать человеку возможность... э-э-э... как бы это сказать... – Семён Семёнович закончил упаковывать часы и покосился на даму поверх очков, пытаясь угадать по её выражению лица - попадают ли его намёки в цель. Ангелина Серафимовна оставила в покое чашку с чаем, к которому не прикоснулась, уселась поудобнее, положив ногу на ногу, и лукаво посмотрела на философствующего часовщика.

- Такая сила... – продолжил Семён Семёнович, – чтоб если не назад вернуться, что, конечно же, сразу все вопросы решило бы, то, хотя бы в будущее одним глазком заглянуть...

- А зачем вам это, голубчик? – ласково улыбнулась дама. Семён Семёнович побледнел и почувствовал, будто виски ему сжали тисками, а на шею набросили петлю и затягивают её: воздуха не хватает, в глазах цветные пятна, в груди теснит... “Сейчас... сейчас самое время...” - мелькнуло у него в голове, готовой взорваться от напряжения. Он судорожно глотнул воздуха и грохнулся в ноги даме, причитая скороговоркой: – Ангелина Серафимовна, дорогая моя, любимая уважаемая... Вы простите меня, дурня старого, что я в прошлый раз тут выпендривался, что дескать, не надо мне ничего знать, что и так обойдусь, и чтоб в памяти моей стёрли всё про беседы наши...- Семён Семёнович заплакал и обхватил руками за колени вскочившую со стула даму – Виноват я перед всеми... и перед вами тоже... но особо провинился я перед семьёй своей... Что бросил их без помощи... что не искал их никогда, что дела до них мне не было... Виноват, кругом виноват... Так может, ещё не поздно повиниться мне перед ними, может успею я их разыскать... пока не поздно... Как знать - успею ли?... Успею ли?!. Знаю, знаю, что дурак..., что сволочь... что гад ползучий... знаю, нельзя меня простить... Так я ведь и не прощения ищу... может успею я ещё детям своим помочь и Лизе... Мне бы только успеть... мне бы только узнать... Узнать самое главное... Как?.. Как жить-то?!.. Как?! – захлёбываясь слезами, в голос рыдал старый часовщик

- Семён Семёнович, успокойтесь! Немедленно успокойтесь и встаньте! Это просто немыслимо! Идите и принесите сюда стакан воды. Вода есть здесь у вас, надеюсь? – Семён Семёнович, всхлипывая, как ребёнок, медленно поднялся с колен и поплёлся к водопроводу в подсобку. Пошарив в шкафчике, он вытащил из него старую чашку с отколотой ручкой, плеснул в неё воды из крана и побрёл назад, размазывая слёзы по лицу. Он вошёл в мастерскую и... обмер. В комнате не было никого... Он выронил чашку с водой, и взвыл задыхаясь: - Анге.. Анге...лина... А-а-а-а...- Спотыкаясь на ватных ногах, он дёрнулся к двери, рывком распахнул её и вывалился наружу... На освещённой заходящим солнцем улице не было ни души... Семён Семёнович неуклюже взмахнул руками и истошно заорал, распугивая голубей:

- Ангелина!!.. Ангелина!!.. Ан- ге- ли-на!!!

Никто ему не ответил. И только издалека, с Соборной, гулко доносилось печальное и щемящее: бу-у-м... бу-у-м... бу-у-м... бу-у-м...

***

(Персонажи и ситуации вымышлены. Все совпадения случайны.)